Аландский крест
Шрифт:
— Думаешь, русская веревка нравится мне больше немецкой?
— Твоя жалкая жизнь мне без надобности. Но если ты будешь полезен… то почему бы и нет? Я могу попросить брата тебя помиловать, уверен, он мне не откажет. Возможно, даже получится обойтись без каторги. Но для этого мне нужна информация. А теперь решай сам, что тебе больше по сердцу, петля здесь или хоть и незавидная, но все-таки жизнь у нас в Сибири?
Некоторое время Высоцкий молчал, очевидно обдумывая сложившуюся ситуацию. После чего махнул рукой на идеалы борьбы и свои «высокие моральные принципы», начав петь аки соловей, отвечая на мои вопросы. Как
После поражения он вместе со своими подчиненными ушел в Валахию, где их интернировали турки. Следующие три года провел практически в плену и только в 1851 сумел перебраться в Лондон, где и был благополучно завербован. А когда началась очередная русско-турецкая война, этот принципиальный враг России рванул обратно в Турцию, стремясь воссоздать свой польский легион и сражаться на стороне османов. Но что-то не срослось. То ли дураков среди ляхов оказалось мало (что сомнительно), то ли в деньгах не сошлись. Но в итоге пан Юзеф снова поехал в Европу. И первой остановкой на его пути стала Вена. Где мы и пересеклись. А дальше закрутилось-завертелось.
— Вся эта затея — твоих рук дело, или кто подсказал?
— Моя.
— А деньги тебе, нищеброду, кто дал? Паспорт кто выписал?
Генерал смешался и отвел глаза.
— Понятно! Англичане знали о твоих планах?
— Д-да, — немного неуверенно ответил Высоцкий.
— Ну что ты мнешься, как институтка перед первым разом? Раз уж начал, не останавливайся!
— После нападения в Вене я получил от своего куратора секретную депешу и приказ повторно постараться устранить Черного Принца. Действовать мы должны были от лица польских повстанцев.
— Совсем другое дело. Давай дальше…
Дальнейший допрос не занял у нас много времени. Переставший запираться злодей так и сыпал именами, которые тут же записывал пришедший в полицию вместе со мной Трубников. Будь на моем месте кто-нибудь другой, полицейские вряд ли позволили проводить дознание, но возражать великому князю никто их них не посмел. Так что вскоре у нас оказался самый настоящий компромат, собственноручно подписанный начавшим каяться Высоцким.
Что ж, для полноценного обвинения его показаний конечно недостаточно, но кто говорит о суде? А вот собрать очередную пресс-конференцию и выложить на стол карты — отчего бы и нет, благо, мне есть, что сказать и помимо новой истории с нападением.
[1] Первый Октоберфест состоялся в 1810 году в честь свадьбы кронпринца Людвига Баварского.
[2] Фрайхер — свободный господин, он же барон. В частности, знаменитый Мюнгхаузен был именно фрайхером.
[3] Авторучка была изобретена в 1884 году американцем Льюисом Уотерманом.
Глава 26
Покушение на члена правящей семьи само по себе событие неординарное, но, когда их случается за короткий промежуток времени сразу два, это уже за гранью! Очевидно поэтому первая же пришедшая из России телеграмма за подписью его величества недвусмысленно требовала моего немедленного возвращения домой. Но бросать начатое дело на полпути было неправильно и как-то несерьезно, потому, взвесив все и обдумав, я решил продолжить свой вояж, отписав брату,
Что же касается возможной опасности… Поскольку в обоих случаях действовали одни и те же люди, логично предположить, что другой команды наготове у англичан сейчас просто нет. И, пока они ее соберут, у меня есть фора, которой грех не воспользоваться. Тем более, что дел осталось не так уж много. Посетить Берлин, затем Бремен, встретиться с парочкой интересных людей, после чего можно и заворачивать оглобли. Тем более и январь вот уже подошел к концу, на дворе первые числа февраля 1855 года. Новый этап войны все ближе.
Ну а пока страсти не утихли, самое время вылить на наших противников очередной ушат грязи! Столица древней Бранденбургской марки подходит для этого как нельзя лучше. Поскольку и своих, и иностранных журналистов там с большим избытком, и все как один жаждут сенсаций.
Очередная пресс-конференция удалась на славу. Французы и англичане на сей раз сидели тихо и не отсвечивали, зато нейтральные немцы, бельгийцы и прочие шведы оторвались на славу. Я же в свою очередь не поскупился на подробности, красочно описав все перипетии покушения, после чего продемонстрировал всем желающим пробитую вражеской пулей шинель, фотографический снимок раненой, но уже выздоравливающей Эльзы фон Вальденфелс, а также дал прочитать выдержки из показаний Юзефа Высоцкого, подписанные им собственноручно.
В общем и целом, можно сказать, что на чугунную бомбу с парой фунтов пороха я ответил информационной с целым ведром дегтя.
Союзники попытались ответить, но по-разному. Наполеон III публично осудил терроризм, а в тайне пригрозил пригревшимся в Париже полякам, что в случае повторения подобного афронта выгонит их всех к чертовой матери из прекрасной Франции!
Пальмерстон же, очевидно решив, что лучшая защита — это нападение, выступил в палате общин с программной речью, которую тут же перепечатали все ведущие британские газеты. Если отбросить словесную шелуху, суть ее свелась к следующему. Русские рейдеры — варвары и угроза не только мореплаванию, но и всему «цивилизованному человечеству».
Одной перепечаткой дело, разумеется, не ограничилось. Следом за ней косяком пошли статьи с жалостливыми картинками, на которых бородатые русские моряки убивали безоружных моряков и коммерсантов, подвергали неслыханному насилию пассажиров, взрывали практически мирные корабли и так далее в том же духе.
Главными исчадиями ада ожидаемо объявили особенно насоливших просвещенным мореплавателям Павла Истомина и Ивана Шестакова. Впрочем, не забыли и остальных. Заканчивались статьи одинаково — требованием навести на морях порядок. А всех русских рейдеров повесить, причем непременно за шею, как форменных пиратов…
Получилось, прямо скажем, так себе. Во-первых, оппозиция задалась вполне резонным вопросом, как вообще получилось, что безраздельно владеющий морями вот уже добрые полсотни лет (если считать со времен Трафальгара) Королевский флот не может справиться с полудюжиной жалких корветов? Во-вторых, война войной, а покушение на брата русского императора — это немножечко чересчур!
Больше того, если бы оно оказалось успешным, добропорядочные англичане с этим как-нибудь смирились. Но простить две неудачи подряд достопочтенные сэры были явно не готовы.