Алая нить
Шрифт:
– Да, ты прав, – ответит она.
Конечно, плечевые вывихи и переломы лодыжек радовали ее ровно настолько, насколько могут быть интересными опытному хирургу среднестатистические травмы. Но в любом случае гипсовая масса, бинты и пластыри если и не могли заменить запах эфира, то в полной мере выполняли свою спасительную функцию. Катарина встречала благодарные взгляды пациентов и вновь чувствовала то, в чем нуждалась больше всего, – свою незаменимость.
– Тебя не устраивает оклад? Но я предупреждал, что у нас не разживешься. Потерпи. Я попробую похлопотать. Может, получится выбить прибавку.
– Дело совсем не в деньгах.
– Тогда в чем? Я думал, тебе нравится у нас работать, –
Ей действительно нравится. Она и сама не понимает, что же в заснеженных вершинах Ишгля привлекало ее больше. Возможно, восторженные лица порхающих по трассам туристов. Темные стекла очков и масок скрывают сияние глаз, но между пластиковыми полосками, плотно сидящими на густо смазанных солнцезащитными кремами носах, и подбородками, выбивающимися из распахнутых воротников спортивных курток, – одинаковые сумасшедшие улыбки, сверкающие на солнце. Катарине передается ощущение праздника. Она чувствует возбуждение людей, забывших об оставшихся где-то далеко внизу проблемах, и не может не отвечать на веселье весельем, на шутку шуткой, на смех смехом. Курорт среди белоснежных Альп не оставляет места унынию: он бурлит и кипит, притягивает и порабощает, манит бесконечными удовольствиями. Шезлонги приглашают понежиться в их колыбелях, подставляя усталое лицо теплым лучам, дразнит аромат глинтвейна, обжигает сладкая свежесть щедро сдобренных сахарной пудрой штруделей, беспрестанно скрипят двери деревянных ресторанчиков. Тарахтят моторы ратракторов, пестрят разноцветные флажки, звенят команды инструкторов, утверждая господство цивилизации над природой.
Иногда Катарине кажется, что самое замечательное в ее новой работе – наоборот, ощущение царственного спокойствия, которым делятся с ней многометровые сосны, возвышающиеся над кабинками фуникулера. Природа позволила человеку наслаждаться своим богатством, оставив за собой право наблюдать за ним со стороны и вносить коррективы в развернувшуюся бурную деятельность внезапными снегопадами, непролазным туманом и разрушительными оползнями. Замершие в молчаливом ожидании ветви деревьев, искрящиеся нетронутые снежные склоны наполняют Катарину уверенностью в обязательной смене сезона, погоды и настроения.
Порой врач ловила себя на мысли, что деревянная избушка со стеллажом, заставленным лекарствами, и кушеткой на колесиках – не что иное, как ее излюбленное средство избавиться от проблемы – спастись бегством, очутиться в другом мире, в ином измерении, оказаться незнакомкой среди чужих людей.
Все это вместе и по отдельности, бесспорно, привлекало Катарину. Кроме того, сквозь снега очень быстро просочился запах чудодейственного бальзама.
«Ловко», – хвалит ее работу начальник службы спасения. Рука незадачливого горнолыжника надежно зафиксирована лангетой. Хирург оттирает запястья от гипса, поучительно рассказывая бедолаге об ограничении подвижности его правой верхней конечности в ближайшие несколько недель.
– Здорово ты справилась, – повторяет мужчина, когда расстроенный пациент удаляется из пункта «Скорой помощи».
– Это пустяки, Патрик. Обычное растяжение. Раз-два, и готово.
– Именно так. Быстро и профессионально. Мне нравится смотреть, как ты работаешь, – хвалит начальник службы спасения, направляясь к выходу.
У самой двери он останавливается и тихо говорит, пытаясь встретиться с Катариной глазами:
– Мне вообще нравится на тебя смотреть.
Доктор Тоцци не смущена, не озадачена, не растеряна. Она не готова. Не готова не то чтобы отвечать на флирт, кокетничать и томно закатывать глаза, не готова даже задумываться над скрытым тайным смыслом слов Патрика
– Напиши, пожалуйста, каких препаратов не хватает в твоей «больнице». Может быть, тебе еще что-то нужно? – спрашивает Патрик через пару дней.
– Да. Лошадок двести пятьдесят под капотом.
– Любишь гонять?
– Люблю своих детей. Хотелось бы побыстрее к ним возвращаться.
– У тебя есть дети?
– Двое. Мальчик и девочка.
Патрик Якобсон отворачивается, не решаясь задать следующий вопрос, на который Катарина сама не знает ответа. Юридически муж есть, а…
– А?.. – начинает начальник службы спасения.
– Нет, – решается Катарина и неожиданно интересуется: – А у тебя? – Заливается краской и продолжает: – Есть дети?
– Дочь. – Голубые глаза белокурого верзилы безуспешно пытаются выудить на поверхность мысли женщины. Катарина включает взгляд вежливого любопытства, за которым больше ничего увидеть нельзя.
– Живет с матерью и отчимом в Вене, – обнадеживающее пояснение.
– Ясно, – коротко и сухо, что не сулит начальнику службы спасения никаких перспектив. Но, может быть, не стоит опускать руки и все-таки попытаться? Если не сейчас, то в другой раз: – Ты говорила, твой «Поло» барахлит. Хочешь, посмотрю?
«А вдруг?»
– Спасибо. Мне уже починили на выходных в мастерской.
«Опоздал».
Или:
– Сегодня сильный ветер. Не стоит дежурить на склонах. Я сообщу, если что.
Верный способ завоевать симпатию.
– Я привыкла выполнять свою работу сама.
Холодное раздражение. «Ну и штучка!»
А еще.
– Здесь недалеко есть красивое ущелье и одна старинная легенда о его происхождении. – Они стоят на горе. Катарина рассматривает в бинокль склоны. Патрик рассматривает Катарину. – Давай подъедем, посмотрим, я расскажу.
Говорят, придуманная кем-то небылица о разлученных влюбленных действует на женщин гипнотически. Сколько глаз наполнялось влагой от этой сказки, сколько сердец трепетало от жалости, сколько губ тянулось к губам, поведавшим историю истинной верности. Патрик очень рассчитывает сдвинуть с места неприступную крепость проверенным способом.
– Давай, – кивает Катарина.
«Есть!» Он разворачивается, приглашая симпатичного хирурга следовать за ним.
– Падение на пятом склоне, – несется вслед начальнику службы спасения, и врач ускользает в противоположном направлении.
Кроме того.
– Может, поужинаем как-нибудь вместе?
Зачем эти непонятные игры, намеки и пустая трата времени? Она ему нравится, почему бы не расставить точки над «i»?
– Вряд ли.
– Почему?
– Меня ждут дома.
И наконец.
– Я подумал, почему бы нам не сходить куда-нибудь в субботу вместе с твоими ребятами?
Отличный вариант расположить к себе женщину, проявляя внимание к ее детям.
– Боюсь, не получится. Субботу они проводят с отцом.
– Значит, ты будешь свободна?