Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 2
Шрифт:
а неведомое имя «Блок» запомнилось и зазвучало волную
ще. Стихи, подписанные этим именем и появлявшиеся в
1903 и 1904 годах в альманахах «Гриф», в «Новом пути»
и в «Журнале для всех», входили в мое сознание вопло
щением томивших душу мою тайн; в созвездии поэтов
благодатной эпохи начала XX столетия вспыхнуло новое
светило — и зажглось своим особенным, небывалым и
несравненным блеском. К тому времени, когда вышли
«Стихи о
желанием увидеть, узнать автора книги, возникло и укре
пилось чувство, которое я не могу назвать иначе как
* «Чем больней душе мятежной» и «Видно, дни золотые при
шли». ( Примеч. В. А. Зоргенфрея. )
8
сомнением в подлинности его существования среди нас.
Казалось, что человек, в его земном образе, не может
быть создателем таких слов.
Много прошло времени, прежде чем увидел я Блока.
Литературные мои знакомства были ограничены; потом,
когда круг их расширился, Блок долгое время оставался
за его пределами. Я не упускал случая узнать что-либо
об Александре Александровиче; расспрашивал о нем
всех, так или иначе к нему прикосновенных. Помню,
В. С. Миролюбов, в то время редактор «Журнала для
всех», исповедуя меня, по своей привычке, как начинаю
щего автора, первый удовлетворил моей любознательно
сти, сообщив мне, что А. А. «высок, широкоплеч, кре
пок здоровьем, женат и видимо счастлив». Вл. Пяст
отзывался о Блоке в выражениях восторженных, но
недостаточно определенных: преобладали эпитеты «пре
красный» и «божественный». Поэт А. А. Кондратьев,
человек терпеливый, общительный и изысканно-любез
ный, рисовал более точные образы: помнится, он срав
нивал очертания лица Блока с профилями на древних
монетах, изображающих диадохов — преемников Алек
сандра Великого. С. Городецкий давал порывистые репли
ки, не будучи в силах сосредоточиться хотя бы на
секунду, но именно он познакомил меня впоследст
вии с А. А.
Просматривая свой «архив» за 1905—1906 годы, я на
хожу следы пережитых волнений. Дружеские приглаше
ния поэтов неизменно сопровождаются упоминаниями о
Блоке — и упоминаниями неутешительными. «Хотя Блок
у меня завтра не будет, зайдите ко мне»; «Блока не бу
дет — он всецело поглощен экзаменами» и т. п. И, нако
нец, записка от Городецкого: «Будет Блок и еще несколь
ко человек».
Поздней весною 1906 года, к вечеру светлого воскрес
ного дня, приехал я в Лесной, на дачу к С. Городецкому
(Новосильцовская
хозяев, А. М. Ремизова, К. А. Эрберга, П. П. Потемкина.
Едва уселись за стол на балконе, как появился запоздав
ший несколько А. А. Первое впечатление — необычайной
светлости и твердости — осталось навсегда и в течение
долгого, немеркнущего весеннего петербургского дня
пополнилось новыми, радостными впечатлениями. Таким,
конечно, должен был быть А. А.; таким только и мог он
быть...
9
Описывать чью бы то ни было наружность — трудная
задача; описать наружность Блока — труд ответственный
и, чувствую, для меня непосильный. Между тем с каждо
го из видевших Блока спросится. Портреты и фотогра
фические снимки не удовлетворят потомков, как нас не
удовлетворяют изображения П у ш к и н а , — мы ищем живых
свидетельств в записках современников, записках скуд
ных и неопределенных, и до сих пор работою воображе
ния пополняем недочеты изобразительных средств того
времени.
В наружности всякого человека есть нечто текучее,
непрестанно образуемое. Только безнадежно мертвые
духом обладают установившейся, легко поддающейся
определению внешностью. «Мертвые души» Гоголя — бла
годарный материал для художников даже недаровитых.
Чем напряженнее и богаче духовная жизнь, тем больше
в облике человека колебаний света и теней, тем неулови
мее переходы от духа к материи, тем разнообразнее его
видимые явления. И притом, по необычайно меткому вы
ражению В. В. Розанова, человек бывает сам собою лишь
в редкие минуты, когда он обретается «в фокусе» свое
го я 2.
Прошло более пятнадцати лет с того дня, как увидел
я впервые Александра Александровича; образы живого
Блока встают в моей памяти, надвигаясь друг на друга,
затуманиваясь мгновениями и озаряясь потом волшебным
светом. Черты внешнего величия пребывают неизменно;
но тон, окраска, даже протяженность форм, соотношение
линий — меняются в игре душевных сил.
В тот весенний день увидел я человека роста значи
тельно выше среднего; я сказал бы: высокого роста, если
бы не широкие плечи и не крепкая грудь атлета. Гордо,
свободно и легко поднятая голова, стройный стан, легкая
и твердая поступь. Лицо, озаренное из глубины светом
бледно-зеленоватых, с оттенком северного неба, глаз. Во
лосы слегка вьющиеся, не длинные и не короткие, свет