Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 2

Коллектив авторов

ко очерченный профиль обострился. Но взгляд стал твер­

же, движения четче и определеннее, а в его речах по­

явились более мужественные, настойчивые ноты.

Основным импульсом жизни Блока в то время был

долг.

Повинуясь велениям долга, Блок исполнял свою ре­

дакторскую работу.

Слова «долг», «надо» стали все чаще встречаться те­

перь в блоковском лексиконе.

— Я знаю, мне надо... Вы забыли, что

надо... — изо

дня в день твердил он с какой-то упрямой настойчи­

востью, за которой отчетливо чувствовалась непоколеби­

мая твердость вновь принятых им решений.

Он охотно и подолгу говорил со мной о зреющих но­

вых народных силах. Его любимой жизненной темой ста­

на тема о мировом будущем промышленной молодой

России.

— Россия не нищая. Россия — золото, у г о л ь , — него­

дующе бросил он мне как-то.

То, что говорил Блок, не заключало в себе особой но­

визны и часто напоминало мысли Герцена. Как Герцен,

Блок придавал огромное значение науке и той исклю­

чительной роли, которая принадлежит в будущем оте­

чественной индустрии. Но Блок необыкновенно худо­

жественно рисовал раскрывавшиеся перспективы и

отчетливо ощущал формы своего участия в новой

жизни.

170

* * *

Ал. Ал. не был политиком, но ему был присущ редкий

дар — чувство истории.

Как большой художник, он обладал абсолютным внут­

ренним слухом, счастливой способностью улавливать ма­

лейшие колебания событий. Эту способность Ал. Ал. на­

стойчиво развивал, чутко прислушиваясь к окружающему,

и постоянно связывал воедино самые разнородные факты.

Он искал их в политике, в повседневном быту, в технике

и научных открытиях, в спорте и в искусстве. Вот почему

все, что он писал даже в самые ранние годы, могло бы

иметь эпиграфом его же собственные слова: «Я слушал,

и я услыхал». Отсутствие этого внутреннего слуха у дру­

гих всегда угнетало Блока.

— Вы только представьте с е б е , — сказал он в одно из

наших последних с в и д а н и й , — встретился я только что с

О. 21 и в разговоре с ним упомянул, между прочим, что

народ против духовной культуры, которая дается ему как

подачка, а отсюда против значительной части прошлого.

О., обычно такой мягкий, вдруг рассердился на меня. Мне

всегда стыдно своих незаслуженных удач, стыдно потому,

что я принадлежу не к народу, которому все дается с тру­

дом, а к интеллигенции, которой все это достается легче.

* * *

Когда я приходил к Блокам, Ал. Ал. почти всегда бы­

вал один, и лишь изредка при наших беседах присутство­

вала Любовь Дмитриевна.

Из посторонних, и то в «именинные» дни, я встречал

у них Е. П. Иванова, В. А. Пяста и Г. И. Чулкова. Очень

часто бывали у Блоков его мать и тетка М. А. Бекетова.

Мне почему-то особенно запомнился день именин са­

мого Блока, 30 августа, когда Л. А. Дельмас прислала

цветы и Ал. Ал., сконфуженно читая ее письмо, старался,

но не мог скрыть своего смущения.

Весь этот день Блок, хоть и усталый от ночной рабо­

ты, был неузнаваем. Словно прежняя радость вернулась

к нему. Он подтрунивал над Любовью Дмитриевной и

очень мягко, в шутливой форме за что-то отчитывал «бед­

ного» Женю Иванова. Когда гости ушли, Ал. Ал. возоб­

новил уже ставший обычным для нас разговор, и я про­

сидел у него до позднего часа.

171

Основную мысль нашей тогдашней беседы Ал. Ал. за­

писал в своем дневнике, причем отметил в своей записи,

что надо обдумать то, о чем я говорил ему 22.

Наш разговор касался некоторых настроений тогдаш­

ней молодежи, напоминавших отчасти, как мне казалось,

настроения декабристской молодежи двадцатых годов

прошлого столетия. Я считал, что в формировании этих

настроений большую роль сыграла поэзия Блока, о чем

как-то и сказал ему. Мои слова вызвали в нем тревогу.

Сперва он как будто согласился со мной или, вернее, же­

лая до конца выслушать мои доводы, не высказывал

своего мнения открыто.

Но потом все-таки изложил свою точку зрения:

— Вы говорите, декабризм, романтика двадцатых го­

дов... Вот и Купреянов * указывал мне на то же. Но у

него это кастовое. А у вас? Пусть это, может быть, даже

и типично для коллективного портрета определенных кру­

гов... Все же, согласитесь сами, не слишком ли много

здесь беспочвенного эстетизма? И, наконец, разве в этом

состоит задача нашего времени? Нет, вы решительно не

правы, и я обязан возразить вам.

Приближалась ночь. Я хотел спать, но Ал. Ал. все

продолжал говорить, причем в его словах уже звучали

резко осуждающие нотки. Чувствовалось, что Блок твер­

до сознает свою личную ответственность и ему хочется