Александрийская поэзия
Шрифт:
610Вышли; первым средь них говорить начал Тифис и молвил:
«Чаю, что с помощью лишь самого корабля мы остались
Целы! И вряд ли другой кто причинен здесь больше Афины.
Это она корабль напитала божественной силой,
Гвозди когда вбивал в него Арг. Не ему быть разбитым!
Да, Эзонид, царя твоего повеленья так сильно,
Коль между скал нам бог пробежать разрешил невредимо,
Не опасайся теперь.
Предречено, что в грядущем твой подвиг легче свершится».
Молвил он так и тотчас вперед по открытому морю
620Бег корабля он к Вифинской земле направил. Язон же
С мягкой речью такой в свой черед к нему обратился:
«Тифис, зачем среди скорби ты этим меня утешаешь?
Я погрешил, я навлек беду непоправную, злую.
Надо было бы мне, получив от царя приказанье,
Этот поход отклонить немедля, если бы даже
Было мне суждено на части разрубленным сгибнуть!
Ныне же страх необъятный и невыносимые скорби
Я терплю и страшусь и дороги ужасной, которой
По морю надо плыть, и дня, когда нам на сушу
630Надо будет сходить. Враги везде ведь таятся!
День лишь минует, — всю ночь я в стонах без сна провождаю,
С тех самых пор, как ради меня вы ко мне собралися.
Думаю все об одном, о другом… Говорить тебе можно, —
Только тебе и забот, что о собственной жизни! А я же —
Я о себе нисколько не думаю, но иль об этом,
Или о том, о тебе, о товарищах, мысля со страхом,
Как бы в землю Эллады мне в целости всех вас доставить».
Так он сказал, испытуя друзей. А они отвечали
Смелою речью ему. И тотчас взвеселил его сердце
640Их ободряющий крик, и, решимости полный, он молвил:
«В доблести вашей, друзья, почерпаю я новую смелость!
А потому, даже если бы нам чрез Аида пучины
Плыть пришлось, не поддамся я робости, были бы только
Неколебимы в трудах среди ужасов вы. Но надеюсь:
После того, как прошли Симплегады мы, — ужасам новым
Впредь таким не бывать, если путь дальнейший, конечно,
Будем мы совершать согласно Финея советам».
Молвил он так, а потом, прекратив разговоры такие,
Сразу герои взялись за гребли труд неустанный,
650Быстротекущую Ребу-реку и утесы Колоны,
И невдолге вслед за тем и Черный мыс миновали,
После же вскоре прошли Филлеиды устье, где раньше
Дипсак 365приветил в чертогах своих Афамантова сына,
Из Орхомена
Нимфой был Дипсак рожден луговой. Ему не по сердцу
Дерзость была, но охотно при водах родителя жил он
С матерью вместе своей, и пас он стада на луговьях.
Вскоре святыню его и широкой реки прибережье
Издалека увидав и с глубоким течением Кальпу, 366
660Мимо они пронеслись, и днем, и безветренной ночью
Веслами неутомимо свою продолжая работу.
Как работяги-быки, что в полях, увлажненных дождями,
Борозды день-деньской ведут, и струится обильный
Пот с их боков и загривков, глаза же скошены набок,
Ибо гнетет их ярмо, и с шумом дыханье сухое
Рвется у них изо рта непрерывно, и так неустанно
Трудятся тяжко они, упираясь копытами в землю, —
Так и герои влеклись по волнам, налегая на весла.
В час, когда солнца лучи не сияют еще, но ослабла
670Тьма, и хоть ночь не ушла, но уже пробивается бледный
Свет, — называют его те, что скинули сон, предрассветным, —
В час этот в гавань они Тиниады пустынной приплыли,
Вышли затем, завершив свой труд многотяжкий, на сушу.
Им же Латоны сын, что из Ликин вспять возвращался
К гипербореям, к народу, числом неисчетному, сразу
Зримым вдруг стал. С двух сторон по ланитам его золотые
Кудри, как гроздья лозы, волновались при быстром движенье;
В левой руке он держал серебряный лук, за спиною ж,
С плеч спускаясь, простерт был колчан. Под пятой Аполлона
680Вздрогнула острова твердь, и волна набежала на берег.
Всех увидавших объял несказанный ужас. Не смели
Прямо на бога глядеть, в его дивные очи, но долу,
В землю глаза опустив, стояли. По воздуху к морю
Мимо прошел он, от них в отдаленье. И молвил не сразу
Слово такое Орфей, к героям-друзьям обращаясь:
«Именем Феба назвать заревого 367сей остров священный
Следует нам, ибо бог на заре прошел перед нами,
Всем нам являя себя. В честь его совершим мы, что можно, —
Жертвенник соорудим у прибрежья. А если в грядущем
690В землю Гемонии нам безопасный возврат он дарует,
Бедра рогатых коз на алтарь тогда мы возложим.
Милость его я велю снискать возлияньем и туком.
Милостив будь, о явившийся, милостив буди, владыка!»
Так он сказал, и немедля они из каменьев сложили