Александрийская поэзия
Шрифт:
Жертвенник и обходить стали остров, разведать желая,
Не попадется ли где навстречу им лань иль лесная
Козочка, — звери, каких немало в чащах бывает.
Дал Летоид им добычу большую. Они же убитых
Бедра, туком двойным обвернув, их сожгли благочестно
700На алтаре, Аполлону хвалу вознося заревому,
И вкруг пылающих жертв в большом завились хороводе,
Иепэану прекрасному, Фебу Иепэану Песню запев.
Вместе с ними и доблестный
Звонкую начал песнь под звуки бистонской форминги,
Как в минувшие дни под хребтом скалистым Парнаса
Чудище он поразил дельфийское меткой стрелою —
Феб, тогда еще отрок нагой, еще гордый кудрями.
(Смилуйся, царь! Всегда у тебя нестрижены кудри
И невредимы всегда, — так должно быть! Только Латона,
710Кеем рожденная, милой рукой может к ним прикасаться.)
И ободряли его тогда рожденные Плистом
Все корикийские нимфы, 368«ией» восклицая, «спаситель»!
С этой поры тот дивный призыв неотъемлем от Феба.
После ж того, как воспели его хоровой они песнью,
При возлияниях чистых все поклялись, что друг другу
Будут впредь и всегда помогать, пребывая в согласье,
И прикоснулися к жертвам руками. Стоит там и ныне Храм
Согласья благого, который они и воздвигли
Сами тогда, воздавая почет преславной богине.
720Но лишь в третий раз появилось солнце и сильный
Вдруг повеял Зефир, как крутой они бросили остров,
Вскоре же после отплытья Сангария 369устье минули
И увидали мужей мариандян цветущую землю,
Воды Лика 370реки и болото Антемоиса.
Так они плыли вперед. Под ветра дыханьем канаты
И корабельные снасти качались при плаванье быстром.
А на заре, когда за ночь утих, успокоился ветер,
В гавань они вошли Ахеронтского мыса с охотой.
Кверху воздвигся тот мыс крутым и высоким утесом,
730В море как будто глядясь в Вифинское. Скалы же мыса
Гладкие вглубь вкоренились, и море их моет, а окрест
Волны, катясь одна за другой, шумят. На мысу же
Ряд платанов растет, над кручей ветви раскинув.
Скатом от мыса того спускаясь в сторону суши,
Вбок долина идет, а в ней — пещера Аида,
Лесом и скалами скрыта; все время оттуда морозный
Валит пар, поднимаясь из недр холодных и страшных,
И замерзает всегда, в кристалл превращаясь блестящий,
Тающий, солнце когда достигает часа полудня.
740И никогда
Но у подножья его непрестанно плещутся волны
И наверху трепещет листва от пещерного ветра.
Там как раз и реки Ахеронта находится устье,
Что, прорываясь сквозь мыс, впадает в море с востока,
Сверху же воды его ведет, как русло, долина.
(Реку «Спасеньем судов» в поколеньях грядущих назвали
Мужи мегарцы из Нисы, 371когда населить захотели
Край мариандян они. Ведь она спасла их однажды
Вместе с судами, когда налетела злобная буря.)
750Тут немедля гребцы к Ахеронтской скале повернули
Носом корабль и пристали к земле при ветре упавшем.
Их прибытье от Лика, властителя этого края,
И мариандян мужей не укрылось надолго, — прибытье
Тех, кто Амика убил и о ком уж молва говорила.
Вот потому и союз заключили с ними туземцы,
А Полидевка они, словно бога какого, встречали
И собирались к нему отовсюду: ведь многие годы
Войны вели непрестанно они против бебриков буйных.
Вот потому-то они, собравшись в городе вместе,
760Весь этот день провели как друзья в чертогах у Лика,
Пышный сладили пир и беседой свой дух услаждали.
Тут Эзонид поведал царю о роде героев,
Каждого имя назвал, рассказал и о Пелия воле,
Так же о женах лемносских, об их радушном приеме,
Вспомнил, что с Кизиком гости в стране долионов свершили,
Как и в Мизиду приплыли они и на Киос, где против
Воли их всех был покинут Геракл. И про Главка оракул
Он рассказал, и о том, как Амик и бебрики пали,
О прорицаньях Финея сказал и о злой его доле;
770Как от Черных ушли они скал, и на острове встречен
Ими был Летоид. Словам по порядку внимая,
Душу Лик услаждал; о Геракле покинутом только
Он сожалел, и с речью такой ко всем обратился:
«О, сколь великого мужа лишились вы помощи, други,
В длинном и трудном походе к Эиту! Я знаю Геракла!
Здесь, в чертогах Даскила, отца моего, я героя
Видел воочию: он сюда из пределов Азийских
Пеший в то время пришел, Ипполиты войнолюбивой
Пояс неся, а меня он нашел первым пухом обросшим.
780Был погребаем тогда мой брат Приол, что в сраженье
Пал от мизийцев руки, — его еще и поныне