Александрийская поэзия
Шрифт:
Так и теперь положились на Тифиса ловкость герои
И пронеслись без вреда, но со страхом большим. На другой же
День к той земле, что напротив Вифинской, причал привязали.
Сын Агенора Финей там жил у прибрежия, — беды
Наилютейшие он выносил по сравненью с другими
180За прорицания дар, каковым наделил его прежде
Сын Лето, — ибо даже Зевесову волю святую
Смертным в своих прорицаньях
Вот за это Зевес ниспослал ему вечную старость,
Отнял сладостный свет очей у него, не дозволив
Радость и в пище обильной иметь, хоть ее все соседи
За прорицанья ему домой постоянно носили.
Но, чрез гряду облаков налетая внезапно из дали,
Гарпии всякий раз изо рта и из рук его пищу
Клювами всю похищали. Порою от пищи ни капли
190Не оставалось, порой лишь столько, чтоб жил и страдал он,
Ибо зловонье они разливали. И сил не хватало
Пищу не только приблизить к устам, но даже поодаль
Просто стоять. До того смердели пира объедки!
Сразу, едва уловил голоса и шаги он дружины,
Понял старик, что прибыли те, с чьим приходом, согласно
Воле божественной Зевса, своей насладится он пищей.
С ложа, как призрак бездушный, он встал и, опершись на посох,
Им навстречу пошел бессильной стопою из дома,
Щупая стены рукой; когда шел он, дрожали колени;
200Был он и слаб и дряхл; заскорузлой покрытое грязью,
Ссохлось тело, — лишь кожа да кости его и держали!
Вышел из дому, сел, ибо ноги отяжелели,
Он на пороге дверном; все в глазах у него закружилось,
Стало темно; показалось ему, что земля под ногами
Кругом пошла, и в безмолвное он забытье погрузился.
Чуть лишь его увидав, вокруг столпились герои
И онемели. А он, из груди испустивши глубокий
Вздох, обратился к гостям с таким пророческим словом:
«Слушайте вы, из эллинов всех наилучшие, если
210Вправду вы — те, что, владыки суровым веленьем гонимы,
На корабле Арго за руном пустились с Язоном.
Да, конечно, то — вы! До сих пор к прорицаныо способный
Ум мой во все проникает. Тебе приношу, о владыка,
Отпрыск Латоны, и в тяжких мучениях моих благодарность.
Зевсом, — оплот он молящих и к людям безжалостен грешным, —
Именем Феба и Геры, которая в вашем походе
Более прочих бессмертных о вас печется, молю я
Помощь мне дать! Горемыку меня, о, спасите от скверны.
Не отплывайте отсюда, оставив меня в небреженье,
220Безо вниманья. Не только Эриния мне надавила
Тяжкой
Более тяжкое горе над прочими бедами виснет.
Гарпий рой изо рта у меня всю еду похищает,
Из неизвестного мне прилетая гиблого места.
Чем помочь, не придумаю я. Но гораздо скорее
Я б от ума своего утаил, что поесть собираюсь,
Чем от них, — вот как быстро по воздуху мчится их стая!
И если даже еды мне немного они оставляют,
Смрадом гнилым несет от нее таким нестерпимым,
230Что и недолго его не мог бы вынести смертный,
Будь его сердце хотя бы из крепкой кованой стали!
Горькая только меня нужда заставляет остаться,
В злой желудок влагать, оставшись, те гадкие яства.
Есть оракул, что гарпий сыны Борея отгонят,
Силой меня защитят, ибо мне они не чужие,
Я ведь Финей, среди смертных когда-то известный достатком
И прорицания даром; рожден я отцом Агенором,
Их же родная сестра Клеопатра, когда средь фракийцев
Царствовал я, с приданым вошла в мой чертог, как супруга».
240Вымолвил Агенорид — и объяла тут каждого жалость
Из героев, сильнее же всех — Бореадов обоих.
С глаз своих слезы сморгнув, подошли они ближе, и молвил
Зет, сжимая в руке удрученного старца десницу:
«Бедный! Скажу, что несчастней тебя не найдется на свете
Ни одного из людей. И за что столько бед привязалось?
Не погрешил ли ты против богов в неразумье опасном,
Ты, в прорицанье знаток? Не оттуда ли гнев их тяжелый?
Ум цепенеет от страха у нас, хоть помочь мы желаем,
Если всецело на нас ту честь божество возложило,
250Ибо приметны угрозы богов для людей земнородных
И потому отогнать от тебя мы не раньше решимся
Гарпий, хотя и желаем того, покуда не дашь ты
Клятвы, что мы потому богам ненавистны не станем».
Так он сказал. Зрачки на него поднял старец пустые,
Очи широко открыв, и таким ответствовал словом.
«Смолкни! Мыслей таких, дитя, не влагай себе в душу.
Пусть Аполлон, что меня добровольно учил прорицаныо,
Будет свидетелем мне, и злосчастный жребий, который
Выпал мне, и очей слепота, и подземные боги, —
260Пусть они мне, уж и так мертвецу, милосердья не явят, —
Но никакой от богов за помощь мести не будет».