Александрийская поэзия

Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

И увлажнялись ресницы у ней при волнующей мысли,

В деле сколь вредном она, дав совет, соучастницей стала.

А Эзонид той порой, лишь только с друзьями сошелся

Там же, где он, перед тем их оставив, от них отдалился,

С ними обратно пошел, подробно про все повествуя,

К сонму героев, и так к кораблю подошли они вместе.

Лишь увидали Язона друзья, окружили с приветом,

Стали расспрашивать, он же поведал им замыслы девы,

Зелье

страшное им показал. От друзей в отдаленье

1170Ид лишь остался сидеть, снедаемый гневом, другие ж,

Радости полны, спокойно своим занималися делом,

Ибо на месте держала их ночи тьма. Но с зарею

Двум поручили героям к Эиту идти за посевом.

Первым из этих мужей Теламон, любезный Аресу,

Был, а вторым Эфалид, всеми славимый отпрыск Гермеса,

Оба пошли, и путь не напрасно они совершили, —

Дал им владыка Эит для подвига страшные зубы

Змея Аонии, коего Кадм близ Фив огигийских, 402Кадм, что,

Европу ища, тех пределов далеких достигнул,

1180Смерти предал, сторожившего там, где Аресов источник.

Там же и Кадм поселился, туда приведенный коровой,

Что Аполлон в прорицанье ему вожатой назначил.

Зубы ж сама Тритонида, из челюстей змея извлекши,

В дар Эиту дала наравне с убийцею змея.

Теми зубами засеяв поля Аонийские, создал Кадм,

Агенора потомок, здесь племя мужей землеродных

Из немногих, которых копье не скосило Ареса. Зубы охотно

Эит им доставить на судно позволил,

Ибо не мнил, что герой многотрудный подвиг исполнит,

1190Если даже ярмо на быков наложить он сумеет.

Стало меж тем заходить вечернее солнце за землю

Черную, дальше вершин отдаленной страны эфиопов.

Уж налагала ярмо на коней своих ночь, и герои

Начали ложа себе устроять на земле у причалов.

Тотчас Язон, лишь Гелики-Медведицы яркие звезды

Стали склоняться и в небе спокойный эфир заструился,

К месту пустынному тихо пошел, словно воры, украдкой,

Взяв, что нужно, с собой, ибо все заготовлено было

Загодя днем: и овца, что Арг из овчарни доставил,

1200И молоко, и прочее все, что нашлося на судне.

Место герой отыскал, что вдали от дороги лежало

Торной, средь чистых поемных лугов расстилаясь спокойно,

Нежное тело омыл, блюдя обычай священный,

В водах чистых реки перво-наперво он и облекся

В черное платье затем, что ему Гипсипила-лемнийка

В память о нежной любви в былые дни подарила.

Яму он вырыл в земле, глубиною в локоть, и

в яму

Дров наложил; над ними овце перерезал он горло;

С тщаньем ее на дровах распростер и, огонь подложивши,

1210Хворост зажег, и из смеси потом сотворил возлиянье,

Громко на помощь в борьбе Гекату-Бримо призывая.

К ней воззвав, устремился он вспять. Заклинаниям внемля,

Из сокровенных глубин поднялась она, ужас-богиня,

К жертвам Язоновым. Всю кругом ее обвивали

Страх наводящие змеи, ветвями увенчаны дуба;

Факелов вмиг засверкали огни без числа; залилися

Сразу подземные псы вкруг богини пронзительным лаем;

Затрепетали луга придорожные; подняли вопли

Нимфы речные, средь топей живущие, что постоянно

1220Там у болотистых мест Амарантского Фазиса кружат.

Страх тут объял Эзонида, но все же несли его ноги, —

Не обернулся ни разу назад он, пока не сошелся

Снова с друзьями… Меж тем уж над снежным Кавказом сиянье

Рано встающая Эос, на небо всходя, разливала.

Тою порой владыка Эит в доспех облачился

Крепкий, сплошной, что ему подарил Арес, низложивши

Некогда мощной десницей Миманта на поле Флегрейском,

Шлем золотой на главу возложил, с четырьмя козырьками,

Столь же сияющий ярко, как свет круговидный сияет

1230Солнца, когда восстает оно из вод Океана.

Поднял он, им потрясая, свой щит многокожный, а также

Страшную, необоримую пику. Никто из героев

Не устоял бы пред ним. Лишь Гераклу достало бы силы

Против него воевать, но Геракла они потеряли.

Уж наготове держал для отца Фаэтон колесницу,

Сбитую крепко, о быстрых конях. В колесницу взошедши,

Царь поводья схватил рукой, и из города быстро

Он по широкой дороге понесся, чтоб видеть воочью

Подвиг; следом за ним торопился народ неисчетный.

1240Видом каков Посейдон, что летит на Истмийские игры

На колеснице своей, иль к Тенару, иль к водам Лернейским,

Или же к роще спешит, к Гиантийскому едет Онхесту,

Или случайно к Калаврию он заезжает с конями,

Иль к Гемонийской скале, или к покрытому лесом Гересту, 403—

Точно таков был Эит, владыка царственный колхов.

Той порою Язон, наставленьям внимая Медеи,

Зелье сначала развел и тем зельем щит свой обмазал

Вместе с тяжелым копьем, а также и меч свой, друзья же

Крепость оружия стали пытать, но не было силы