Александровскiе кадеты. Смута

Перумов Ник

Запор здесь не мог быть сложным; и точно — не прошло и минуты, как раздался негромкий щелчок, затем второй — и дверь распахнулась.

Ирина Ивановна вошла.

Длинный, тускло освещённый единственной семилинейной керосинкой коридор. Густо пахнет кислыми щами, из-за дверей доносятся многочисленные голоса. Госпожа Шульц быстро прошла вперёд, остановилась подле одной из дверей — самой дальней, рядом с огромной кухней.

Аккуратно негромко постучала.

— Степанида, ты, что ль? — раздался недовольный молодой

голос.

— Ну! — Ирина Ивановна прикрыла рот ладонью, «ну!» получилось смазанным, неразборчивым.

— Сейчас…

Негромко звякнул откинутый крючок.

Неведомо, какую Степаниду ожидал увидать Йоська Бешеный, но что не Ирину Ивановну Шульц — это точно. Среагировал он мгновенно, кинулся к лежащей на узком комоде финке, но браунинг уже глядел на него спокойным и равнодушным чёрным зрачком.

— Сядь, Иосиф. Потолкуем.

Йоська застыл на миг — но только на миг.

— А-а, лярва! — и рука его схватилась за нож.

Браунинг калибра 6,35 миллиметра бьёт негромко, но верно. В шуме большой квартиры, набитой жильцами, всегда что-то трещит, или грохает, или падает, издавая совсем уж странные звуки, бывает.

Ирина Ивановна выстрелила — но целилась она не в Йоську. Пуля смела нож с комода, пальцы Бешеного загребли пустоту.

— Садись, Йосиф. — Госпожа Шульц даже не повысила голос. — И не вздумай орать. Я тебя пристрелю и не поморщусь.

Йоська покосился на окно, но Ирина Ивановна лишь усмехнулась.

— Желаешь рискнуть? Рискни. Стреляю я, как ты видишь, куда лучше, чем может показаться.

— Что тебе… чего тебе надо? — прохрипел Йоська, сжимая кулаки.

Был он в распахнутой до пупа рубахе, широких штанах доброго сукна, в комнате жарко топилась печь — недостатка в дровах он не испытывал.

— Поговорить. Садись, кому сказано!

Йоська сел — на неряшливую, незаправленную постель. Вид он имел затравленного хорька.

Ирина Ивановна осталась стоять. Браунинг по-прежнему смотрел Йоське в лоб.

— Рассказывай, по чьему приказу стрелял в господина Положинцева.

Бешеный вздрогнул. Глаза налились кровью.

— А-а, вот ты откуда, сука кадетская, подстилка офицерьева…

Госпожа Шульц и бровью не повела.

— Мы не в полиции, Йося. И сердобольные присяжные за тебя не вступятся, дурачок. А тебя я пристрелю, если что, и ничего мне за это не будет. Учительница пришла к трудному ученику помочь, а он на неё кинулся с ножом, учительница защищалась. Те же присяжные станут рыдать от умиления и меня оправдают по всем статьям. Не только у тебя и твоих эс-деков есть знакомцы в министерстве юстиции.

— Какие эс-деки?.. — плаксиво протянул Йоська. — Не знаю никаких эс-деков! Чего прицепилась к честному человеку?

— Решил пластинку сменить? Не поможет, Йося. Или ты говоришь, или я…

Йоська прыгнул.

В правом кулаке у него оказалась та самая

свинчатка. Её он, похоже, прятал под подушкой.

Второй выстрел браунинга угодил Йоське в плечо, но не остановил. Замах его, однако, пропал втуне — Ирина Ивановна ловко подставила руку, толстый рукав шубки смягчил удар, но госпожу Шульц он опрокинул. Браунинг упёрся ему в грудь, и не миновать бы Йоське Бешеному пули прямо в сердце, что и прервала бы его никчёмную жизнь, но в этот миг над сцепившимися мелькнула ещё одна тень, что-то коротко свистнуло, хряпнуло Йоське по затылку и он враз обмяк.

Две Мишени схватил его за волосы, рывком приподнял голову — Йоська был без сознания.

— Благодарю вас, Константин Сергеевич, — спокойно, даже очень спокойно сказала Ирина Ивановна. — Буду признательна, если вы предложите мне руку и поспособствуете тому, чтобы я смогла встать…

Две Мишени покраснел ещё жарче, чем краснели его подопечные кадеты седьмой роты.

— Прошу прощения, Ирина Ивановна…

— И что теперь будем делать с этим? — госпожа Шульц указала на бесчувственного Йоську. — Откровенно говоря, я надеялась, что он окажется поумнее…

— Одно слово — Бешеный, — Две Мишени быстро прикрыл плотнее дверь, накинул крючок. — Мы-таки нашумели, Ирина Ивановна. Боюсь, здешние квартиранты сейчас начнут интересоваться происходящим тут.

Ирина Ивановна хладнокровно извлекла из своего браунинга обойму, из ридикюля — аккуратную пачку патронов, вложила две штуки взамен истраченных и вставила магазин на место.

— Давайте попробуем пока найти гильзы. Не хотела б их тут оставлять. Да, и перевязать этого дурака тоже надо.

— Как бы ни пришлось в полицию потом сдавать, — Две Мишени сноровисто взялся за работу.

— Вы всегда носите с собой перевязочный пакет? — поинтересовалась Ирина Ивановна, наблюдая за подполковником.

— С того момента, как вернулись оттуда. Знали бы вы, Ирина Ивановна, сколько жизней в Маньчжурии спасло бы это простейшее средство…

Тут в дверь постучали — нет, даже почти заколотили.

— Эй! Шо там такое?! Йося?

Голос был грубый.

Две Мишени затянул узел на повязке, спокойно взял пистолет в правую руку, левой резко распахнул дверь.

— В чём дело, любезнейшие? Охранное отделение. Желаете дать показания по поводу укрывательства опасного государственного преступника?

Несколько дюжих молодых парней, толпившихся в полутёмном коридоре, как-то враз и резко подались назад.

— И кто-нибудь, сбегайте за городовым, — властно приказал подполковник. — Ну? Долго я ждать буду?

Воронёный браунинг в его руке выразительно качнул стволом.

Парни попятились.

— Прощения просим, ваше благородие…

— Вот бегите за городовым. Быстро управитесь — дам на водку.