Аленкин клад. Повести
Шрифт:
Первое испытание созданной машины. Оно волновало Кузнецова, как первый шаг родного ребенка. В те минуты он жил одним: скорее или оскандалиться или победить.
Долгожданная минута наконец пришла. Алексей Лобанов на блюминге обжал слитки литвиновской стали. Клети-тысячницы подали заготовки на стан «700». Николай Кузнецов включил машину. Она ожила сразу: замигала разноцветными огоньками электрических глаз, тихо защелкала датчиками, зашуршала, точно книжными страницами, вычислительным устройством…
Раскаленная добела стосорокаметровая заготовка со скоростью шесть метров в секунду вылетела из чистовой группы
Летучие ножницы вздрогнули и занесли для удара одну «клешню». Раскаленная заготовка ворвалась в зону раскроя. Удар. Второй. Третий… Раскроенный без отхода металл автоматические толкатели свалили с рольгангов на огромную площадку холодильника.
Заготовки квадрата одна за другой вылетали из чистовой группы клетей. Летучие ножницы, получая импульсные сигналы с главного блока электронносчетной машины, раскраивали их с точностью до сантиметра. Друзья от чистого сердца пожимали Кузнецову руку. Но он по-прежнему был озабочен.
— Ты чего это, Коля, затужил? — поинтересовался Александр Гуторов. — На твоем месте плясать надо! Ты же заводу миллион рублей спас!
— Есть одна недоделка в проекте, — тихо ответил Кузнецов. — Для верности, Саша, надо машину подстраховать второй. Если первая выйдет из строя, безотходный раскрой металла тут же возьмет на себя другая. Надо снова ехать в Москву за деталями.
Спаренная электронносчетная машина безотходного раскроя металла, созданная электромонтером Николаем Кузнецовым, в Государственном комитете по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР получила высокую оценку. Пройдет немного времени, и она будет внедрена на всех металлургических заводах страны. Изобретателю, вопреки «прогнозам», выдано солидное денежное вознаграждение и авторское свидетельство № 229429.
Познакомиться с чудо-машиной на «северную Магнитку» приезжают прокатчики многих заводов нашей страны, студенты вузов, аспиранты, кандидаты технических наук, зарубежные гости. Спаренная электронносчетная машина безотходного раскроя металла поражает их безотказностью и точностью в работе.
Заместитель министра черной металлургии Болгарии, побывав в Череповце, обратился в Тяжпромэкспорт СССР с письмом:
«Просим командировать изобретателя Николая Кузнецова в Софию на Кримиковский комбинат. Металлурги Болгарии, перенимая опыт советских коллег, решили внедрить на прокатных станах безотходный раскрой металла».
Весточка из Болгарии — десятое зарубежное признание большого изобретательского таланта Николая Кузнецова.
Что же дала его электронносчетная машина Череповецкому заводу? Я спросил об этом старшего мастера обжимного цеха Николая Андреевича Волкова.
— Один миллион двести тысяч рублей экономии в год!
Недавно с металлургами московского завода «Серп и молот» я снова побывал в Череповце.
— Наш Кузнецов опять отличился! — с радостью сообщил мне Николай Андреевич Волков. — Потолкуйте с ним.
…В обжимном цехе шло производственное собрание. Решался один вопрос: как повысить производительность труда? Операторы блюминга, прокатных станов выступали редко, говорили
После собрания, на котором присутствовали москвичи, Маковецкий попросил Николая Кузнецова задержаться:
— Выручай, Демидович. Мы можем увеличить выпуск проката на двести пятьдесят тысяч тонн. Но для этого надо заставить ножницы работать быстрее.
— Хорошо, я подумаю.
Думал Кузнецов в этот раз не один. В соавторстве с Леонидом Бондаренко и Валерием Черепенькиным он создал еще одно электронносчетное устройство — «Пропуск последнего реза». Применение его на Череповецком заводе дало возможность увеличить выпуск проката на двести пятьдесят тысяч тонн!
Мне, как энергетику, захотелось детально познакомиться с этим изобретением. Кузнецов показал схему, а затем мы пошли посмотреть электронносчетное устройство в действии. Небольшая панель, связанная с электронносчетной машиной безотходного раскроя металла, поражает простотой конструкции. Принцип ее работы — замедление хода летучих ножниц.
— Выходит, замедление скорости позволило увеличить производительность прокатных станов?
Николай улыбнулся:
— Пора нам переходить на непрерывный прокат. Раскат металла в клетях у нас длится тридцать восемь секунд. Пауза между выходом заготовок была двенадцать секунд. Шесть секунд мы взяли на «пропуск последнего реза». Они-то и дали нам двести пятьдесят тысяч тонн сверхпланового проката. Но у нас осталось еще в запасе шесть секунд. Это еще двести пятьдесят тысяч тонн проката. На днях к нам приезжал из Москвы доктор технических наук Кирилл Петрович Русаков, и мы вместе советовались, как «покорить» холостые секунды.
— Придумали?
— Приезжайте на завод через полгодика. Своими глазами увидите.
Мартеновское солнце
Когда наступали погожие весенние дни, Лешка Ефремов любил после школы уехать за город, устроиться на взлобке с этюдником и легкими мазками кисти наносить на холст посветлевшие дали, зеленоватый дымок над березовой рощей, буксиры в затоне Шексны… Буксиры были еще в ледовых тисках, но Лешина кисть потемневший лед мигом превращала в крутоплечие волны, заставляла их биться в причальную стенку и белыми чайками взмывать в голубое небо.
Дома свои этюды он показывал только отцу. Демьян Акимович в живописи не ахти какой знаток, но работы сына никогда не хулил.
— Хорошо, брат! — одобрял он. — Правда, Шексна у тебя больше на Москву-реку похожа. Но это ничего. И солнца вот маловато. Надо тебе у нас в мартеновском побывать. Там у нас столько солнца — ахнешь!
— Как в мартеновском «Серпа и молота»?
— Нет. Тут побольше.
Лешка неделю ожидал заветного дня, когда с отцом пойдет в мартеновский. Он даже красок приготовил, пару маленьких полотен загрунтовал… Но случилось неожиданное. Перед выходным отца привезли с вечерней смены на легковой автомашине. Он был бледный, говорил еле слышно и часто прижимал руку к груди.