Алитет уходит в горы
Шрифт:
Опять засветило ярко солнце. Алитет залез на холмик. Еще издали он заметил байдару, шедшую ему навстречу. Она быстро приближалась. Вдоль берега бежали собаки, тянувшие ее за длинный ремень. Вскоре по взмахам рук погонщика Алитет узнал Ваамчо. Пристально вглядываясь в байдару, он заметил Тыгрену, сидевшую на носу байдары. Алитет затаился, как волк, выследивший добычу, метнулся с холмика и спрятался.
Как только собаки выскочили на холмик, Алитет поднялся из своей засады, схватил ремень, протянутый к мачте байдары, и остановил собак. Ваамчо остолбенел.
Слабый от истощения, Алитет не сдержал собак и упал. Не выпуская ремня из рук, он проволочился несколько шагов по гальке, пока упряжка не остановилась.
– Подойди сюда!
– первый раз за много дней крикнул Алитет, обращаясь к человеку.
Но Ваамчо стоял неподвижно.
– Не бойся. Духи помогли мне спастись...
Ваамчо продолжал смотреть на Алитета застывшим взглядом.
– Иди же сюда, безумный!
– громко крикнул Алитет, сидя на гальке среди собак.
Не чувствуя под собой ног, бледный, с дрожащими руками, Ваамчо безвольно шагнул к Алитету.
– Не бойся! Я голоден. Скорей хочу домой. Подтягивай байдару, властно сказал тот, собрав силы.
Ваамчо вцепился в ремень и, не ощущая, как двигаются его руки, подвел байдару.
Алитет перелез через борт и свалился на мягкое дно байдары. Растянувшись, он лежал и смотрел в небо.
Тыгрена хотела отвернуться от него и не могла. Она хотела что-то сказать, но язык не ворочался во рту. Она молча сползла с носа байдары. Было так страшно, что она уронила Айвама. Она до крови укусила губу и, схватив сына, сильно прижала его к себе.
– Поворачивай собак!
– крикнул Алитет.
Собаки побежали обратно. Но рулевой был так испуган, что не знал, куда "положить руля". Байдара то наскакивала на прибрежную мель, то уходила в сторону моря, черпая левым бортом воду.
Алитет вытер мокрое от воды лицо, перевернулся и на четвереньках пополз к корме. Взмахом руки он отстранил рулевого и сам взялся за ручку руля. Он сидел неподвижно, молча, с ничего не выражавшим взглядом глубоко запавших глаз. Люди боялись смотреть на него, и все же глаза сами поворачивались в сторону Алитета. Люди удивлялись, почему они еще живы и не умирают от страха. Домой, как всегда, собаки бежали быстрей. Ваамчо несся за ними, словно подхваченный ветром. В байдаре все молчали.
Тыгрена, прижав сына к груди, взглянула на Алитета в упор. Глаза их встретились. Собравшись с духом, она громко, чтобы придать себе силы, спросила:
– Ты кто? Тэррак?
Алитет зло усмехнулся, но улыбка тотчас исчезла с его искривленных губ. Седая борода дрогнула.
– Забыла, кто я? Ты думала, я погиб?
– Люди говорили, - уже тихо сказала Тыгрена.
– Нет. Я не погиб. Это я. Много дней я боролся с духами голода. Они бессильны оказались против меня... Воды дайте!
Охотник, сидевший у бочонка с водой, быстро налил кружку воды и дрожащими руками подал Алитету.
Алитет вылил в себя сразу всю кружку:
–
– сказал он, протягивая руку.
После второй кружки он ощупал свое лицо и сказал:
– Вокруг не было никакой еды. Только один тюлень попался мне на льдине. Я подкрался к нему с подветренной стороны, схватил его за ласт, но он выскользнул из рук и свалился в полынью. Тогда от горя и злости я завыл волком. Одежда была моей едой.
Голос Алитета гудел. В байдаре летали его слова. Тыгреной овладел смертельный страх. Она потеряла сознание к свалилась на сына.
Байдара прошла уже далеко, пока Тыгрена очнулась. Не видя около себя сына, она задрожала. Ей показалось, что за это время Алитет выбросил Айвама духам моря. Она тревожно оглянулась и увидела отползшего в сторону сына. Тыгрена схватила его и злобно взглянула на Алитета.
Алитет сидел на корме, такой же страшный, как и был. Он молча глядел вперед и казался неживым. Тыгрена разглядывала его сквозь узкую щелку чуть-чуть раздвинутых пальцев руки. Она знала, что теперь Алитет захочет принести большую жертву духам, и ей вспомнился бородатый русский начальник. Чуть заметная улыбка мелькнула на ее лице. И опять с ноющей болью в сердце пришла мысль: "А вдруг Алитет скажет, что надо быстро принести в жертву Айвама? Ведь убивал же он детей Наргинаут?"
Все люди знали, что имя "Айвам" образовано из имени "Алитет" и "ваам" - большой ручей. Но никто не догадывался о хитрости Тыгрены. Ребенок должен был родиться от Айе, а родился от Ваамчо. Поэтому Тыгрена и взяла начало имени от Айе, а конец - от Ваамчо: Ай-вам.
Алитет сильно ненавидит и Ваамчо и Айе. Вдруг он разгадает имя? Тогда, наверное, он захочет принести мальчика в жертву.
Показалось стойбище Энмакай.
Вдруг Алитет бросил руль, встал на корму, и по его лицу пробежал испуг. Судорожно затряслась впалая щека. Он с недоумением глядел в сторону стойбища.
Среди яранг стоял высокий, прочный, рубленый дом с железной, блестевшей на солнце крышей. Оконные стекла играли светом. Люди молча переглянулись, словно спрашивая друг друга: все ли видят это?
– Откуда эта деревянная яранга?
– тихо спросил Алитет, тревожно разглядывая дом.
Какое-то неясное ощущение радости вызвало в душе Тыгрены и то, что Алитет испугался, и то, что в стойбище появилась эта деревянная яранга. И опять Тыгрена вспомнила русского бородатого начальника.
– Эй вы, люди! Что же вы молчите?
– крикнул Алитет.
– Шесть дней назад мы уехали из стойбища - все оставалось по-старому, - спокойно, но с каким-то душевным подъемом сказала Тыгрена. Откуда появилась эта деревянная яранга, никто не знает.
Собаки неслись к стойбищу, далеко оставив погонщика Ваамчо. Пенящаяся струйка бурлила за байдарой.
На крыльце нового дома стоял рослый, широкоплечий парень в русской одежде и спокойно смотрел на подходившую байдару. Он курил трубку, и в прозрачном, чистом воздухе струился дымок.
Это был учитель Николай Дворкин.