Аллигент
Шрифт:
– Какова их цель?
– спрашивает Калеб.
– Аллигенты стремятся вернуться к изначальному укладу жизни города, - отвечает Кара.
–
И не важно значит ли это, что придется послать группу людей за пределы города, как сообщила Эдит Приор - что нам казалось важным на тот момент, хотя с тех пор я поняла, что ее указания бессмысленны - или же придется восстановить фракции силой. Они готовятся к нападению на опорный пункт афракционеров. Это то, что мы с Джоанной обсуждали до того, как я ушла. Мы не обсуждали
Я почти забыл, что Кара была лидером Аллигентов до того, как мы ушли. Сейчас же я не совсем уверен, имеет ли для нее значение, выживут фракции или нет, но ее по-прежнему заботят люди. Я могу это сказать по тому, как она следит за экранами, напряженно и нетерпеливо, но при этом опасаясь.
Когда все начинается, стрельба слышна даже сквозь шум болтовни окружающих нас людей, всего лишь хлопки и щелчки в микрофонах. Я стучу по стеклу экрана передо мной, и угол камеры смещается к стороне здания, в которую только что ворвались захватчики.
Внутри на столе лишь кучка небольших коробок - боеприпасы - несколько пистолетов.
Это ничто в сравнение с оружием, которое есть в изобилии у людей здесь, но в городе, я знаю, что и это ценно.
Стол охраняется несколькими мужчинами и женщинами с повязками афракционеров, но от них быстро избавляются превосходящие их числом Аллигенты. Я узнаю знакомое лицо среди них - Зик, ударяющий в челюсть мужчины афракционера прикладом своего ружья.
Афракционеры повержены в течение двух минут, падая от пуль, которые я вижу только, когда они уже погружены в плоть. Аллигенты расходятся по комнате, переступая тела, как будто это просто грязь, и подбирают все, что могут найти.
Зик собирает пистолет на столе, у него сосредоточенный взгляд, который я видел всего несколько раз.
Он понятия не имеет, о том, что случилось с Юрайем.
Женщина за столом стучит по экрану в нескольких местах. На одном из небольших экранов изображение - фрагмент записи наблюдения, который мы только что смотрели, остановленный на определенном моменте. Она снова стучит, и картинка перемещается ближе к своей цели, мужчина с коротко остриженными волосами и женщина с длинными, темными волосами, закрывающими одну сторону ее лица.
Маркус конечно. И Джоанна держащая пистолет.
– Между собой, они сумели сплотить наиболее преданных членов фракции, на своем основании. Удивительно, но, Элигент по-прежнему не превышает по числу афракционеров. Женщина откидывается назад в своем кресле и качает головой.
–
Афракционеров гораздо больше, чем мы когда-либо ожидали. В конце концов, трудно точно подсчитать количество раздробленного населения.
– Джоанна? Глава восстания? Да еще и с оружием? Это вообще бессмысленно, говорит Калеб.
Джоанна как-то сказал мне, что если
Но она оказалась во власти ее фракции и их страха. Теперь, когда фракций не существует, кажется, она стала кем-то другим, уже не выразителем интересов Дружелюбия или даже лидером Элигента. Она стала солдатом.
– Здесь больше смысла, чем вы думаете, говорю я, и Кара кивает, соглашаясь с моими словами.
Я наблюдаю, как они опустошают комнату с оружием и боеприпасами и двигаются дальше, быстро, рассеиваются, как семена на ветру. Мне тяжело, словно я несу новое бремя. Я задаюсь вопросом, чувствуют ли люди вокруг меня - Кара, Кристина, Питер, и даже Калеб то же самое? Город, наш город, сейчас намного ближе к полному уничтожению, чем когда-либо.
Мы можем делать вид, что больше не принадлежим этому месту, пока живем здесь в относительной безопасности, но мы принадлежим. И всегда будем.
Глава 36. ТРИС
Когда мы подъехали к входу в комплекс, уже стемнело, и пошел снег. Падающие через дорогу снежинки, легкие, словно сахарная пудра. Всего лишь ранний осенний снег; к утру, он прекратится. Я сняла бронежилет, как только вышла, и отдала его Амару вместе с ружьем. Мне не комфортно держать его сейчас, раньше я думала, что дискомфорт со временем пройдет, но теперь я уже не уверена. Может этого никогда и не случиться, а может так и должно быть.
Меня окружает теплый воздух, когда я прохожу через двери. Корпус выглядит чище, чем когда-либо прежде, теперь, когда я видела периферию. Сравнение очень неприятное.
Как я могу ходить по этому скрипучему полу и носить эту накрахмаленную одежду, когда я знаю, что все эти люди там, покрывают дома брезентом, чтобы согреться?
Ко времени возвращения в общую спальню гостиницы, неприятное чувство исчезает.
Я ищу Кристину, или Тобиаса, но ни одного из них здесь нет. Только Питер и Калеб, Питер с огромной книгой на коленях, делает пометки в рядом лежащем блокноте, а Калеб с остекленелым взглядом, читает журнал нашей матери на экране. Я стараюсь это игнорировать.
– Кто-нибудь из вас видел... Но с кем мне нужно поговорить, с Кристиной или Тобиасом?
– Четыре?
– говорит Калеб, решая за меня.
– До этого я видел его в генеалогической комнате.
– В какой комнате?
– В этой комнате выставлены имена наших предков. Можно мне лист бумаги?
–
спрашивает он у Питера.
Питер выдергивает лист в конце блокнота и протягивает Калебу, который пишет что-то на нем - это инструкции. Калеб говорит - Я до этого нашел там имена наших родителей. На правой стороне комнаты, вторая панель от двери.