Аллочка и строптивый Дед Мороз
Шрифт:
Он терпеть не мог тыкву, и я нагло этим воспользовалась. А еще он не мог отказать хозяйке дома и жене его любимого директора.
— Вообще-то я уже достаточно сыт, — неопределенно произнес он, стараясь ухватить малюсенькую возможность избежать тыквенной кары, но огромные карие глаза тети, едва не наполнившиеся слезами, повлияли на конечное решение Никиты, — Но от такого волшебного пирога отказаться не могу.
Слащаво улыбаясь тете, он осторожно пронзил пирог ложечкой и поднес к губам. Я застыла, как фарфоровая
— Аллочка так смотрит на Никиту, что я невольно вспомнила нас с Геночкой в юности, — смахнув слезы салфеткой, поделилась тетя Нина.
— Что? — возмутилась я, отрываясь от Никиты, а тот хамским образом приобнял меня и притянул к себе. — Что ты делаешь?
— Хочу разделить с тобой это блаженство, — буквально промурчал он, подставив свою ложку к моему рту.
Вот гаденыш!
Не желая разыгрывать сцен перед дядей и тетей, я открыла рот и покорно приняла на себя удар тыквенно-коричной выпечки.
— Ты такая красивая, когда ешь, — наигранно восхитился Никита, отпуская меня от себя.
Остаток куска ему, правда, пришлось съесть самому. И сделал он это изящно – ни разу не поморщился и даже не сплюнул пережеванный пирог в горшок со здоровой пальмой у него за спиной.
— А ты хорош, — признала я, когда тетя и дядя заболтались о чем-то своем.
— Не лучше тебя, Аллочка, — парировал мужчина, залпом выпивая второй стакан воды.
— Настолько не любишь тыкву? — я скривилась, будто это у меня было несварение от сладкого овоща, а не у него.
— Терпеть ее не могу, — на выдохе выпалил Гордеев, подавляя кашель. — Гадость невозможная.
— Прости, — искренне пробормотала я, понимая, что перегнула с шуточкой. В момент, когда я сообщала тете о вкусовых пристрастиях Никиты, это казалось более веселой затеей.
Мужчина собрался что-то ответить, но его перебил дядя.
— Никита, пойдем в мой кабинет. Хочу с тобой поговорить.
Когда дядя и Гордеев нас покинули, я стала помогать тете убрать со стола. Несмотря на достаток и статус, тетя Нина не могла принять дома стороннего повара или хотя бы помощницу.
«Чужой человек приносит в твой дом чужое, а, уходя, забирает твое»– так она говорила каждый раз, когда дядя намекал на то, что ей нужна помощь.
И в чем-то я была с ней согласна, поэтому по возможности сама приезжала и помогала ей с уборкой дома. Кроме того, ей удалось так воспитать сыновей, что и они с радостью кидались на помощь, стоило только маме тихонько вздохнуть.
— Интересно, о чем они говорят, — пробормотала я себе под нос, пока загружала посуду в посудомойку.
— О тебе, конечно, — улыбнулась тетя.
— С чего ты взяла?
— Гена позвал Никиту только для того, чтобы убедиться, что тот настроен серьезно, — пояснила тетя Нина, — Ты нам как дочь, Алла. Мы не дадим тебя
В груди неприятно кольнуло. Соглашаясь на аферу Гордеева, я не подумала о том, как серьезно к этому отнесется моя семья. Что скажет дядя, когда поймет, что Никита преследовал лишь одну цель – получить должность в новом филиале?
— Он смотрит на тебя с таким трепетом, — тетя мечтательно посмотрела в окно, украшенное светящейся гирляндой.
Трепетно? Это ненависть, а не трепет, моя дорогая тетя.
— Правда? Я не замечала, — возразила я.
— Потому что так он смотрит, когда ты не видишь, — тетя рассмеялась, — И, стоит тебе поднять взгляд, как он сразу становится таким серьезным.
Я усмехнулась и потрясла головой. Ей показалось.
— Мужчины, особенно влюбленные, ведут себя как дети, — буквально пропела одухотворенная тетя.
А я поймала себя на том, что глупо улыбаюсь.
***
Мы с тетей закончили на кухне, и я направилась в уборную, но по пути не смогла не остановиться около дядиного кабинета. Голоса еще звучали за дверью, и я прислушалась.
— Ты молод и амбициозен, — говорил дядя, — Но Алла – моя любимая дочь, можно сказать.
— Я все понимаю, Геннадий Петрович, — уверенно ответил Гордеев, — Она и для меня многое значит.
Мое сердце перемкнуло и застыло в грудной клетке. Слова Никиты эхом разносились в голове, и я никак не могла одернуть себя. Напомнить себе, что это всего лишь хорошая ложь. Все, что для него действительно имеет значение, — это должность руководителя новым филиалом.
А не глупая Аллочка.
Послышались шаги, и мне пришлось отойти в тень, чтобы не столкнуться с Никитой лоб в лоб. Правда, закрыв за собой дверь дядиного кабинета, он тоже направился в уборную, где все-таки наткнулся на меня.
Мы стояли у раковины и просто мыли руки. Так долго и тщательно, что ладони начали скрипеть и поблескивать.
— Что тебе сказал дядя? — наконец спросила я, глядя на Никиту через широкое зеркало над двумя раковинами.
— Что выкрутит мои причиндалы, если я тебя обижу, — честно признался мужчина, не поднимая на меня глаз.
— И что? Мы расстаемся? — растерянно пробормотала я.
Никита закрыл воду, вытер руки бумажным полотенцем и только потом посмотрел на меня.
— Нет, — четко произнес он.
— Тебе настолько плевать на свои причиндалы? — усмехнулась я, почему-то радуясь тому, что Никита сказал именно «нет».
— Бросишь меня на корпоративе, — он пожал плечами.
— А как же твоя репутация?
Гордеев неожиданно склонился надо мной, и я ощутила, как в животе, несмотря на плотный ужин, всколыхнулась странная невесомость. Мужчина протянул к моему лицу длинные пальцы и, не обращая внимания на то, что я затаила дыхание, осторожно отвел от моего лица прядь рыжеватых волос.