Аллочка и строптивый Дед Мороз
Шрифт:
А я снова почувствовала себя глупо. Что со мной происходит? Было бы легче, если бы он проворчал: «Аллочка, твою мать! Ты меня забрызгала!». Если бы он вел себя как обычно. Как отвратительный, заносчивый, напыщенный, самовлюбленный индюк.
Но он замкнулся в своих мыслях, а я сгорала от любопытства, о чем же он думает.
Приглашение дяди на ужин было в силе, так что, вернувшись с работы домой, я приняла душ, переоделась, и практически сразу за мной заехал Никита. В тесном пространстве автомобиля мне снова стало тяжело дышать. Внутри зашевелилась предательская
Я нанесла вечерний макияж и даже накрутила на волосах крупные локоны. Провела сорок минут в раздумьях, что надеть. Перемерила весь гардероб, боясь, что в этом буду ханжой, в этом некрасивой, а в этом чересчур вызывающей. И, хотя на протяжении всех сборов я убеждала себя в том, что не стараюсь нарядиться, в итоге, конечно, выглядела совершенно иначе, нежели каждый день с понедельника по пятницу.
Гордеев молча вел машину, стараясь не смотреть в мою сторону. И мне тоже совершенно не хотелось на него смотреть, но глаза сами то и дело возвращались к его хмурому профилю.
Никита Дмитриевич действительно был довольно привлекательным мужчиной тридцати пяти лет. Я, конечно, видела его данные в рабочей системе и была уверена, что он лютый скорпион по знаку зодиака, но Гордеев родился в мае и с уверенностью нес свои тельцовские рога.
Высокий, подтянутый, с широкими плечами – он отлично смотрелся в деловых костюмах, и, готова поспорить, он мог бы стать любимчиком прекрасной половины офиса, если бы не его мерзкий характер.
Ворчливый, вечно недовольный, чрезмерно строгий и просто помешанный на том, чтобы каждая мелочь была выполнена идеально. В работе это, конечно, очень помогало, и я понимаю, почему дядя сделал его своим заместителем, но нам, простым офисным мышатам, его зверства сильно докучали.
Словно чувствуя мой взгляд, мужчина провел рукой по темным волосам с легкой сединой на висках, и я, ухмыльнувшись, отвернулась. Вечер обещает быть интересным. А ведь могла бы «Секс в большом городе» посмотреть. Стресса меньше и ладошки от волнения не потеют.
Мы выехали за город в направлении дядиного поселка, и нам пришлось немного снизить скорость из-за плохой видимости. Метель кружила по дороге, завывая и плача.
— Ну и погодка, — протянула я, надеясь разбавить тишину.
— Чем тебя так привлек Степанов? — внезапно спросил Гордеев, внимательно следивший за дорогой. Вот и поговорили о погоде.
Вопрос застал меня врасплох, и я не смогла ответить сразу. Как может не нравиться человек вроде Гриши? Светлый, открытый, улыбчивый. Он много шутит. С ним легко и приятно находиться рядом.
— Он заставляет меня смеяться, — наконец ответила я, и Гордеев усмехнулся.
— По-твоему, мужчину красит талант шута? — холодно поинтересовался я.
Я не сдержалась и вступилась за коллегу:
— Он просто забавный, ясно? Не шут. И он добрый. И красивый.
— Хорошо. Это твой выбор, — сухо подытожил Никита.
—
— Степанову? — Гордеев фальшиво усмехнулся и свернул с трассы к элитному коттеджному поселку.
— Тому, что у людей бывают чувства, — в сердцах выпалила я, — Что мы способны влюбляться и совершать глупости ради друг друга.
Гордеев кивнул и облизнул пересохшие губы.
— И ты совершила глупость ради Степанова, когда согласилась помочь мне, — угадал он.
— Я сделала это для всех нас, — заявила я, совершенно не думая об эмоциональной окраске своих слов. — Ты уедешь в Москву, и в офисе воцарится мир.
— Да ты просто спасительница, Аллочка, — сквозь зубы процедил Никита. — Ничего, совсем скоро я вас покину.
— Отлично! — отчеканила я и отвернулась к окну.
А внутри уже вовсю зрело чувство вины. Да, мы все недолюбливали Гордеева, но никогда не заявляли об этом в лицо, ведь это, как минимум, невежливо. И я только что переступила черту.
— Ладно, я не это имела ввиду, — вздохнув, произнесла я.
— Не оправдывайся, — отрезал мужчина, — Я знаю, что вы меня ненавидите.
— И тебе это нравится? — я непонимающе вскинула одну бровь.
Гордеев помолчал, всматриваясь в дорогу, скрытую в плотной пелене пурги.
— Мне на это плевать, Аллочка, — с раздражением произнес он, — Так же, как вам плевать на свою работу.
Машина, и без того едва катящаяся по высоким сугробам, с неприятным скрежетом провалилась в колею, скрытую под рыхлым снегом. Правую сторону автомобиля немного приподняло, и я невольно ухватилась за руку Никиты. Тот резко повернул голову и пронзил меня острым серым взглядом. Его лицо было перекошено гневом, и я поспешила по возможности отодвинуться, но тело предательски скатывалось ниже.
Гордеев шумно выдохнул и, отвернувшись от меня, стал дергать ключ зажигания, тщетно стараясь выгнать машину из ямы.
— Твою мать!
— Приехали, — растерянно пробормотала я.
Дорогу практически не было видно – лишь очертания сосен да заснеженных елей по бокам. По ощущениям оставалось минут двадцать езды, но я не была уверена, так как с трудом различала, где мы находились.
Никита вышел из машины, чтобы проверить, насколько глубоко застряло колесо, а у меня в сумочке затрезвонил телефон.
— Привет, дядя, — невесело отозвалась я, приняв звонок.
— Аллочка, погода совсем разбушевалась. Возвращайтесь в город, — голос Геннадия Петровича звучал встревоженно.
— Поздно, — я покачала головой, — Мы уже почти доехали и застряли в яме.
— Сейчас отправлю за вами мальчишек на снегокатах. Ждите! — пообещал дядя и сбросил звонок.
Под мальчишками он подразумевал двух своих сыновей: семнадцатилетнего Кирилла и двадцатилетнего Макара. И выехать из дома на снегокатах для них сущий пустяк. Ну, конечно, эти ребята уже отъездили на любой технике, на какой только можно. В детстве Макар сходил с ума по тракторам, и Забелин даже хотел купить ему свой трактор, но тетя Нина, жена дяди и мама мальчишек, его отговорила.