Алмазный меч, деревянный меч (2)

Перумов Николай Даниилович

Имелось тут и солидное предмостное укрепление - тоже каменное, с тремя небольшими башнями; сам мост, разумеется, был сделан подъёмным.

А над невысокими черепичными крышами пристроек возвышалась башня шестиугольная, высоченная, увенчанная тремя впивающимися в небо пиками. В сложенных из белого камня стенах лишь кое-где виднелись черные точки окон. Снизу стены подпирали мощные контрфорсы.

Наверху развевалось знамя Кутула - золотой змей на фиолетовом фоне. Такой же флаг - и на предмостном укреплении.

Башня, а фактически крепость, Фиолетового Ордена была неплохо укреплена. Фесс слыхал, что охрана её была доверена не только чарам, но и обычным мечам стражников. Брать такую твердыню

с налета означало умыться кровью. Вот только едва ли это остановит Императора. Его, похоже, не могло остановить уже ничто.

Легионы шли споро. Вдоль всего тракта загодя устраивались места под военные лагеря, магазины с припасами. Император приказал не экономить. Солдат кормили горячим. Жалованье выплачивалось вовремя. А что еще нужно легионеру для счастья? Разве что пухленькую потаскушку под бок...

По пути к армии присоединилось немало люда - главным образом бароны и графы со своими дружинами; правда, так и не соизволил явиться ни один из членов Коронного Совета; не было и никого из высших иерархов церкви Спасителя. Фесс прекрасно понимал, что это значит - знатнейшие лорды Империи спешат договориться с Радугой за спиной Императора, И кто знает, к чему приведут эти переговоры - как бы не пришлось биться с армией, состоящей из таких же точно людей, как и легионы Императора.

"И никто из магов Радуги не пытается завязать переговоры с нами, думал Фесс.
– Считают, что наша песенка спета? Что нас можно сбросить со счетов? Или такое развитие событий отвечает их интересам? Радуга полагает, что всё идет, как они и предвидели? Быть может, именно на бойню в Мельине и восстание Императора они и рассчитывали, когда подстраивали мне побег? Уж не идём ли мы прямиком в ловушку? Слишком уж очевидно решение... ударить по ближайшей башне... ничего иного. Что стоит магам стянуть туда силы и сжечь войско на марше? Но если могут, то почему не делают? Следует ли из этого, что они - не могут?.. Не знаю. И никто не знает. И нечего без нужды тянуться за Искажающим Камнем - волшебники наверняка зорко следят за любым проблеском магии в лагере Императора. Слухи о волшебниках-ренегатах не могли не иметь под собой совсем уж никакой почвы.

Смотри и слушай, Фесс. Этот глупый совет - единственный, который ты можешь дать самому себе, наёмник собственной совести. О, это щедрая нанимательница - она платит тебе покоем; правда, при этом словно вампир пьёт кровь тех, кого ты убиваешь. Что тебе в этом мире? Почему ты взял на себя труд судить Радугу - да ещё и при том, что у неё, оказывается, какие-то таинственные связи с твоей родной Долиной? Клара Хюммель знает Сежес... Не понимаю, почему я должен убивать этих волшебников - сейчас, когда они оставили глупые мысли убить меня. Почему я с такой уверенностью сужу о том, что хорошо и что плохо для этого мира? Да, я немало прожил здесь, но моя родина всё равно далеко отсюда. Почему мою совесть можно успокоить только смертями?"

Подобные мысли, случалось, посещали Фесса и раньше. Но никогда - столь ярко и яростно. На лбу проступил пот.

"Постой, - сказал он себе.
– Постой. Ты прячешься за присягу. Мол, я ничего не решаю. Я выполняю приказы. Не более того. Но ведь ты не неграмотный солдат. Или ты тоже считаешь, что всех магов надо перебить? Всех до единого, как мечтает Император? Ну, его ещё можно понять - логика борьбы за власть проста: или ты, или тебя. Но ты - ты уверен, что маги Радуги - это абсолютное зло, с которым допустим только один разговор - на языке огня и стали? Ты убеждён в этом? Ты презираешь этот мир..."

"Ничего подобного!
– возмутился он собственной мысли.
– Этот мир твой! Этот, а не приторная Долина!"

"Не обманывай себя. Твой мир - это Долина. Ты - пришелец. Тебя ждут уютный дом и

ласковая тётушка Аглая, которая только и ищет повод о тебе позаботиться. Тебе есть куда отступать. Ты развлекаешься. Ты играешь в преданного солдата, в лихого ночного воина. Ты выполнял приказы Хеона. потому что таков был твой каприз. Тебя не понуждал голод. Когда ты впервые появился в этом мире, у тебя ни с кем не было счёта кровью. Не было ни друзей, ни врагов. Разве это не повод пересмотреть сейчас кое-какие из твоих взглядов - особенно насчёт того, кому ты здесь враг, а кому нет? По-моему, это время как раз пришло. Если Император дойдёт до башни Кутула, здесь прольются реки крови. Именно реки. Легионы начнут штурмовать башню как самую обыкновенную крепость... и будут умирать целыми когортами, выкашиваемые вихрями ледяных стрел, сжигаемые пламенем, давимые рушащимися с неба каменными лавинами... Потом наверняка будут чудовища. Зверинцы Радуги богаты. И, как шептались в Лиге, волшебники только тем и заняты, что всё время выводят новые и новые, более смертоносные и ужасающие породы. До тех пор, пока не получится Monsterum Ultimuss. Существо, которое по определению будет непобедимо".

Фесс давно уже отпустил поводья, но обученный войсковой конь шёл сам по себе, четко держась в строю. Император, занятый своими мыслями, тоже молчал.

Уже под вечер их нагнал гонец. Монах в красной рясе с белой оторочкой, один из немногих боевых монахов личной гвардии Его преосвященства архиепископа Мельинского. Мрачное лицо, горящие глаза фанатика. Бритый череп, тонкий хрящеватый нос. Красно-белая ряса подпоясана грубой верёвкой. Фессу приходилось слыхать, что под толстой пенькой скрывается тонкая железная нить - из особого, неразрывного железа, секрет которого хранили лишь несколько гномьих семейств. Говорили, что эта нить способна резать даже закалённую броневую сталь, способна рассечь надвое летящий клинок. Правда, сам Фесс этого оружия в действии никогда не видел.

Монах почувствовал взгляд Фесса, неприязненно взглянул на него, выразительно положив правую руку на узел верёвочного пояса. Вольные придвинулись ближе, обнажая клинки; арбалетчики подняли оружие.

– Что тебе, Божий человек?
– спросил Император из-за спин телохранителей. Фесс видел, как он поднял правую руку, направляя на монаха перстень с чёрным камнем.

– Послание, - кратко сказал монах. Поклоны он, очевидно, считал необязательной для себя мирской суетой.
– От Его преосвященства.
– Рука монаха нырнула за пазуху, извлекла внушительный деревянный футляр для свитков, опечатанный несколькими красно-белыми печатями.
– Велено ждать ответа.

Все титулование адресата монах опустил тоже.

– Пожалуйста, прими письмо, Фесс, - спокойно сказал Император.
– А ты подожди в сторонке, Божий человек.

Монах коротко дёрнул головой и повернул коня. Фесс мимоходом взглянул на благородное животное и порадовался за слуг архиепископа - гонцам своим он давал настоящих скакунов.

Под внимательными взглядами Вольных Фесс ощупал футляр. Его пальцы пробежались по деревянному ящичку точно по флейте - в поисках потайных пружин, что могли бы внезапно выстрелить отравленной иглой. Нет. Ничего. И никаких следов магии.

Он сорвал печати. Внутри лежал свиток. Самый простой свиток. Не разворачивая, Фесс протянул его Императору.

– Хорошо, - ровным голосом сказал тот, закончив чтение, - Эй, Божий человек! Передай Его преосвященству, что я сожалею.

– Больше ничего?
– крайне непочтительно рыкнул монах.

– Больше ничего, - усмехнулся Император. Не говоря ни слова, монах повернул лошадь. Кто-то из арбалетчиков поднял оружие, взял прицел. Император отрицательно покачал головой. Стрелок крякнул и подчинился.