Алое сердце черной горы
Шрифт:
Обрадовавшись предотвращению проблемы, которая могла разрушить будущее кампании, Артемир начал собирать войска в поход — сарги удалились слишком далеко, и догнать их теперь составило бы огромных усилий, на которые такое большое и неоднородное войско попросту не было способно. За прошедший день, который отвели астийцам для траура по царю, Марий со своим ученым полком отлил достаточное количество алых ядер. «Дар» закованным в броню саргам был изготовлен в должном качестве и изрядном количестве, а также надежно запакован в плотные мешки о многих слоях, дабы «подарок» не проявил своих свойств слишком рано.
* * *
— Генерал, там какой-то неприятный человек
Датокил, уже привыкший к такому обращению, кивнул дозорному, чтобы пропустил визитера. Спустя пару минут в палатку, которой осталось стоять не более часа, вошел Пириус, скидывая со своей лысины потасканный капюшон.
— Что-то ты зачастил. Не совсем желательно, чтобы приор увидел нашу встречу. — недовольно проворчал Датокил, поправляя кирасу, которую перед походом помог ему надеть адъютант. — Он и так не доволен тем, что я обтяпываю дела за его спиной, хоть это и идет на пользу нашему делу.
— Если бы ты не поспешил убрать царя, я бы не явился намедни. Но все же, отличный ход… — поощрительным скрипом поприветствовал Хитрейшего Пириус, оставшись стоять у входа и повернувшись одним ухом к створкам. — Убийство у всех на виду, но все же абсолютно невидимое. Мрачное деяние, достойное моих лучших агентов.
— Все-то ты знаешь… — улыбающийся уголками губ Датокил был доволен и собой, и похвалой такого искушенного в темных делах человека. — А знаешь ли ты, почему сарги припустили от нас, словно мы огнем дышать научились, да кипятком плюемся?
— Все просто. — Пириус спрятал руки в широких рукавах, пошуршал там и достал какую-то мелочь, кинув ее Датокилу.
Поймав безделушку, Датокил рассмотрел ее. Даром Пириуса оказалось свитое из гибких веточек лозы подобие бараньей головы с закрученными рогами.
— Это еще что такое? — со смесью недоумения и пренебрежения протянул Датокил.
— Это Богрог, божество куттов, с образками которого они, вырвавшись с горных теснин, растекаются по северным землям Саргии, устремляясь к Кастелату, что стоит на северо-востоке.
— Кутты? Правда? — с искренним удивлением задрал реденькие брови Датокил. — Я уж подумал, что они вымерли в своих горах.
— О, они живы, и разоряют незащищенные селения саргов, истребляя местных жителей. — Пириус постепенно приближался к причине своего прихода. — Но они не выдержат боя с легионами Альзория.
— Который, догадываясь об этом, спешит к столице, дабы там встретить куттов, разбить их без труда, а потом обратиться оружием на нас. — догадался Датокил.
Пириус промолчал, что однозначно говорило о том, что Хитрейший прав.
— Что ж, тогда нам нужно догнать легионы Альзория в тот момент, когда они сойдутся с куттами… — закусив губу от волнения, процедил Датокил.
— И с двух сторон разбить их окончательно и бесповоротно, окончив этим самым войну. — подытожил Пириус, придавая четкую форму мечтаниям, находящим уютное жилище в голове любого воина, бьющегося на стороне Приората. — Если твой приор сможет вовремя подвести войско, я пришлю вам на помощь своих агентов-подрывников, они смогут внести сумятицу в ряды легионеров.
— О, если они будут действовать так же, как ты описал мне в рассказах про тот саргийский Турнир, я бы получил исключительное удовольствие от созерцания их талантов. — кивнув головой в предвкушении многообещающего будущего, сверкнул глазами Датокил.
— Тогда поторопи своего приора. — вместо прощания выдал Пириус, натянул капюшон и покинул палатку Датокила, оставив того в прекрасном расположении духа.
* * *
Без промедления ознакомив Артемира с текущим положением
И вот, покинув тихую обитель Храма, Артемир бросился в погоню за уходящими армиями Лиги, не теряя надежды на то, что сможет настигнуть врага в нужное время. Мысленно благодаря судьбу за то, что в Саргии, помимо Альзория, нынче правит прохладное северное лето, а не гибельная зима, Артемир без сомнений в силах своих воинов подгонял их в три хлыста, чем вызвал легкое недовольство в рядах солдат. Обещания окончательной победы, что тяжелели на другой чаше весов морали, перевешивали тяготы погони, что и обеспечивало беспрекословное и безропотное подчинение жестким приказам приора.
Чем ближе северная окраина континента, тем грубее становился климат, тем недружелюбнее очерчивался ландшафт, полностью отбросивший покорную равнинность и избравший высокие холмы, перемежающиеся глубокими оврагами. Плотно укрытые преимущественно хвойными лесами земли избрали нейтральную сторону, мешая саргам отступать, а равенцам — преследовать. Тем не менее, расстояние между противоборствующими армиями постепенно сокращалось, о чем сообщали разведчики, которым требовалось все меньше времени для маневрирования между своими и чужими. Альзорий, прекрасно понимающий, что равенцы узнали про куттский «оползень», прикладывал огромные усилия, чтобы замедлить Артемира: не проходило ни дня без засад, ловушек и налетов. Однако, местные жители все чаще делали выбор в сторону беженства, нежели самоубийственного сопротивления, оттого во внезапных атаках участвовали преимущественно регулярные легионеры, которых оставлял за собой, словно куски мяса для голодных волков, Альзорий.
Многих потеряли во время преследования равенцы, но потери несли обе стороны, оттого та малая толика численного превосходства, которую потом и кровью выудил Альзорий на южных землях своего королевства, никак не могла разрастись до уверенного преимущества, которое можно было использовать. Биться в таких равных условиях было никак нельзя, оттого Альзорий бежал, бежал неистово и неустанно, проклиная всеми силами Артемира и его варварские орды, в которые так гармонично влились цивилизованные нордиктовские батальоны. Но бежать бесконечно он не мог, ибо вот она — столичная провинция, последний рубеж, который можно и нужно было оборонять до последнего. Все, что оставалось Альзорию, так это перехватить куттов, уничтожить их и обернуть праведный гнев на черные орды с юга, занимая легионами многочисленные форты и замки, которыми изобилует богатая область, населенная купающейся в изобилии аристократией. Проиграть в таких условиях было сложно. Лишь к этому и были обращены все надежды молодого короля, за короткое время совершенно постаревшего, на голове которого уже начали белеть целые пряди, а в некогда ярких и искрящих горячими эмоциями глазах плавали сумрачные тени.