Алпамыша, или Потомок великанов
Шрифт:
Тут Иван всё ей рассказал, что богиня грозилась на веки вечные забрать Марью к себе и разлучить их безповоротно, если он просьбу её не выполнит. Не ведал он, что радужный мост перед небожителями исчез, и что богиня уж вовек не сможет спуститься на землю, чтобы забрать Марью. А раз не знал, то и делал то, что обещано. Вот собрался он и отправился по Марьиной наводке собирать нелепости с подружек, которые те из мешка повытаскивали. День, два, неделя проходит, а Ивана всё нет. Будто деревня небольшая, и подружки по соседству живут. Марья волнуется, стряслось что.
Побежала она
К мешку-то как раз она последняя доплелась, вот и досталась ей самая одна тяжкая человеческая нелепость – зависть, да не простая зависть, которую можно в раз от себя отпустить, а расколотая на кусочки. Разбилась она, когда богиня мешок скинула. Может, потому девушки и не стали её сломану подбирать. И покуда Алёна медленно сображала, то никак не могла узреть, отчего ж она свой покой с тех пор потеряла. И как только она на пороге Ивана-то увидела, то решила, что хочет себе такую же любовь, как у Ивана к Марье.
Вот заходит Марья к Алёне, смотрит, а Иван спит крепким сном на Алёниной постеле. Марья зовёт его, а он не слышит, не просыпается. Поняла Марья, что Алёна его зельем опоила. Марья и говорит:
– Мне, Алёна, вернуть надобно все нелепости богине, иначе она меня к себе заберёт на веки вечные. Где тот мешок, что Иван с собой принёс?
Алёна тем временем в сорочке на кухне сидела и сладостями живот свой набивала.
– Мешок – у порожка, а нелепости тут где-то по дому разбежались. Забирай, коль задастся.
Стала Марья их созывать, а они от неё – кто куда, не хотят в мешок возвращаться. Хорошо им тут, вольготно живётся у Алёны. Пробовала догнать, да, где уж там! Нелепости сквозь пальцы, как вода сочатся. Что делать? Поняла Марья, что не под силу ей одной собрать все нелепости. Вновь зовёт Ивана, а он всё также спит крепким сном. Пошла Марья домой, идёт и думает: «Уж лучше пусть меня богиня к себе заберёт, коли Ивана мне теперь не видать». Идёт, а на встречу дед Федот:
– Здравствуй, Марья! Где Иван? Слышал я, что сподвезло ему из царства небесного вертаться?
Марья испугалась было, как увидела такого древнего, белобородого старика, а после и рассказала ему всё, как было. Понял Федот, что Ивану удалось-таки одолеть божественные пороги, но тяжко оказалось совладать с отборными людскими нелепостями и говорит:
– Ты не плачь, Марьюшка, скоро мы с тобой все те нелепости сложим, я сам их богам свезу. Ты иди назад к Алёне и спроси Иванов лисапед. Как только его получишь, сядь на него, ноги положи на руль, а руки вместе с пустым мешком высоко держи над головой и спокойненько езжай себе.
– А как же Иван?
– Раз Иван заплутал среди пустяков и неразумностей, стало быть сам теперь такой, пустяшный.
Хотела было Марья воспротестовать, что, мол, её Ваня – другой, добрый, да не стала перечить скорее, пошла обратно к Алёне. Стучится, еле дождалась, пока та доползёт до двери и отворит. Спросила
– Вот там ево лисапед. Никому такова барахла не надобно, забирай.
Марья достала Иванов лисапед, села на него, всё сделала, как дед Федот велел. Стоило ей мешок над головой поднять, как нелепости рты разинули. Такой нелепости они ещё не видывали, и тут же все разом повалили в мешок сами обратно, прихватив с собой Ивана. Сонная Алёна когда поняла, что случилось, лисапед уже унёс Марью с Иваном далеко, на другой край деревни, где перекрестье дорог, туда, где дед Федот их поджидал.
Взял он из трясущихся рук Марьи тяжеленный мешок, сел на свой лисапед, кое-как ноги старческие лаптями прикрытые, на руль сложил и хотел было отправиться скорее к богине воей, как в мешке кто-то начал рваться наружу и браниться. Марья узнала голос Ивана, обрадовалась, что он очухался. Просит деда Федота, чтобы он выпустил его на волю.
Дед просунул руку в мешок и вызволил Ивана. Иван вышел и никак уразуметь не может, что с ним. Рассказала ему Марья, что Алёна его зельем опоила к себе в постелю уложила. Тут Иван вспомнил, как дело было, просит прощенья у Марьи, а та и рада его простить. Дед Федот весёлый стал, рад радёхонек, что у молодых всё уладилось, вновь закидывает ноги на лисапед, да только Иван ему говорит:
– Ты зачем, дедушка Федот ноги закидываш? Разве не знаешь, что нет больше твоего моста. Душегубы все повинились и разошлись. Теперь заместо старого моста – новый, радужный. Ясень тот мост сплёл из лучей. Теперь, чтобы оказаться там, лисапед не надобен. Можно пешим порядком до него добраться и семицветом полюбоваться.
Решили они все вместе туда отправиться, мешок отнесть, кольцо забрать, заодно деда Федота спроводить. Дед Федот глазам своим не верит:
– Неужто, значит, что я выиграл тот давнишний спор, и я-таки гуляю по семицвету?!
Ясень с радостию встретил их на границе и говорит:
– Благодарю, Иван, за твой подвиг. Не побоялся силы узурпаторов, убедил-таки душегубов покаяться в своих злодеяниях. А тебе Федот, хоть ты и вспомог тот мост соорудить, я тоже благодарен, что свёл их разом всех в одном месте. Можешь расположиться в моём мире, где тебе угодно, можешь ходить вдоль моста, когда пожелаешь. Позвольте лишь узнать, что в мешке вашем?
– Вот хотим вернуть его богине, как она просила, а заместо него своё колечко получить.
– Колечко твоё, Марьюшка, богиня тебе даром отдаст, а нелепости и неразумности все, что ни на есть, вы мне предоставьте, незачем им круги нарезать ни в царстве моём, ни среди людей. Я из них образы сотворю, чтобы людям впредь наука была.
Поклонились они Ясеню и дальше путь держат. Идут, любуются, до чего же здесь всё ладно устроено. Привёл Иван деда Федота к дому богини, а сам трясётся: что же станется, богиня же приводить Федота не велела. Да только зря Иван волновался, богиня как увидала своего суженного, всплеснула руками, запричитала, заплакала. А следом за ней и Федот, сели и принялись друг дружке слёзы утирать. Лишь всё только успокоилось, богиня за стол усадила и принялась их потчевать, как дорогих гостей.