Америка, которую никто не открывал
Шрифт:
— Деньги.
В следующую секунду в ее тонких пальчиках с длинными ногтями уже покачивалась увесистая пачка баксов.
— Здесь— половина твоей почки, — она ткнула пальцем сначала в пачку, потом в бардачок, а затем обвела рукой всю машину. — Это не считая денег, которые можно было получить за геру, — она вновь показала на бардачок.
— Черт возьми!
— И поэтому в наш небольшой ночной тур входит посещение самого дорого бара города.
— «Гранд Хотел»?
— Умница.
Мы ехали по пустым
— Америка?
— Что?
— И все же. Почему именно я?
— На вечеринке у Тони мне чертовски понравилось с тобой бухать. Ты отличный собутыльник!
— Но я не буду сегодня пить!
— Я тебя и не прощу. Просто когда я напьюсь твоя задача будет состоять в том, чтобы отвезти меня домой.
— Ага, то есть нужен просто как спасатель?
— Нужен— ключевое слово. Услышь только его и спокойно смотри на вещи.
И я решил, что нужно послушаться ее совета.
Мы вылезли. Вокруг стояли машины марок «Порше», «Мерседес», «Бентли», «Феррари»— словом, мажоры и дети мажоров вели полуночный образ жизни.
Бар представлял собой громадное здание— высокая постройка (внизу располагался бар, а выше— сам отель), выполненная в античном стиле. Стены украшали резные колонны, у слишком модернизированных для такого стиля раздвижных дверей стояли две большие статуи (одинаковые девушки с длинными косами и ветвями винограда в ладонях).
— Америка! Стой.
— Ну что опять?
— Мы взяли деньги Канье. Мы их украли!
— Позволь объяснить тебе одну вещь, — она придвинула свое лицо очень близко к моему и практически зашипела мне в лицо. — Видишь ли, мной сейчас двигают два факта. Первый: мы потратим одну тысячную от состояния Канье. Он даже не узнает о пропаже. И второй: все эти деньги идут на покупку наркотиков, которые он потом поставляет в школы. Если ты не считаешь крутым то обстоятельство, что сейчас даже средняя школа колется и глотает таблетки, то ты должен быть за меня.
И я плюнул на это все.
Мы зашли в бар. Два огромных амбала в костюмах встали плечом к плечу.
— Кто вы такие? — механическим голосом спросил один из них.
На что Америка красноречиво ответила, швырнув две тысячные бумажки на пол.
Амбалы расступились, но не отстали.
— Откуда у вас столько денег? Выглядите вы не как обычные посетители.
Обычные посетители были одеты в дорогущие костюмы и платья, из ушей жен богачей длиннющими гроздьями свисали бриллиантовые серьги. Все сверкало и переливалось— шик.
— Я— девушка Канье Копта, а это— наш общий друг. Вы, должно быть, знаете, что все это здание построено на деньги его родителей?
Америка
Секьюрити смутились и пропустили нас.
— Бутылку самого дорого коньяка, который у вас есть, и мы уходим.
Публика молча смотрела на нас— обычных подростков в обычной одежде, но с пачкой денег. Последнее решало все.
Официант в белоснежной рубашке принес нам среднего размера бутылку светло-янтарной жидкости. Америка кинула на прилавок всю пачку, взяла бутылку и пошла на выход. На ходу она обернулась и небрежно кинула официанту:
— Сдачу оставьте на чай.
И величественно удалилась.
Я пошел за ней следом. Она запрыгнула в огромный кузов джипа и откупорила бутылку.
— Твое здоровье, — я не успел и рта открыть, а она уже сделала мощный глоток.
Я решил, что все вопросы нужно задавать сейчас, пока она еще трезвая.
— Ты не думала о том, что вредно так каждый день напиваться?
— Думала.
— И все равно продолжаешь?
— Подростковый алкоголизм. Либо ты пьян, либо ты в депрессии. Я выбираю первое.
— Что-то я не заметил, чтобы ты в школе выглядела депрессивной.
— Потому что у меня есть фляжка с виски, которая всегда со мной.
— Хорошо. Ладно. Но почему не все должны пить, чтобы не впадать в депрессию? Я вот, например, чувствую себя гораздо лучше на трезвую голову.
— Потому, что кто-то нормальный, а кто-то нет.
— Объясни.
— Знаешь что? Из-за тебя я эту бутылку до утра не прикончу. Так что давай так: ты вопрос, я ответ, я делаю глоток.
— Ок'ей.
Она сделала щедрый глоток.
— Ты хоть понимаешь, что портишь свою жизнь?
— Понимаю. Я делаю это потому, что хочу ее укоротить.
Она еще раз отпила.
— Укоротить?..
— Ну да. Я хочу умереть.
Она сказала это так легко и просто, словно я спросил ее о погоде. Я сглотнул. Мне стало страшно.
— Но зачем тебе умирать? У тебя есть все! Ты красивая, умная, с классным чувством юмора, живешь не бедно, у тебя есть родители…
Я запнулся, осознав свою ошибку. Америка усмехнулась— она хотела, чтобы это выглядело также легко и просто, но я уже увидел блеск слез в ее глазах.
— Родитель, Джеми. Родитель. Отец. И в этом вся загвоздка.
Я облизал губы. Я знал, что можно сейчас сказать, но это был ужасный риск испортить отношения с Америкой навсегда.
И все же я попробовал.
— А ты… Не думала, что если поделиться горем с другим, тебе может стать легче?..
Она больше не отпивала из шикарной граненой бутылки. Америка равнодушно помотала кистью руки, в которой сжимала горлышко бутылки— создалось впечатление, что ее ничего в мире больше не интересовало, даже алкоголь.