Америка, которую никто не открывал
Шрифт:
— Нет. Не думала. Поэтому…
Она все-таки снова приложилась к бутылке, но уже не так. Америка не запрокидывала вверх голову, не залихвацки переворачивала бутылку, не закрывала глаза от удовольствия когда обжигающий напиток скользил ей в горло. Просто наклонилась к горлышку и чуть-чуть отхлебнула.
— …поэтому выслушай меня. Пожалуйста.
Глава 5
— Вся соль состоит в том, что эта история с алкоголизмом длится уже
Когда мне было тринадцать, мы поехали в Лос-Анджелес. Мы— это я, мама и папа. Моя настоящая мама. Я копия она. У меня все от нее, и внешность, и характер. И привычки те же…
Мы сняли номер в хорошеньком небольшом отельчике и просто отдыхали как любая другая семья. Без приключений, но тоже весело. Ходили по городу, ели мороженое… Классно.
Но вот пришел момент, когда я впервые увидела некую Эмили. Она была очень красива— фигуристая, с густыми волосами И волевым лицом. Да, та самая шлюха, которая живет со мной и отцом под одной крышей.
С мамой у них как-то не заладились отношения, со мной тоже. Знаешь, эта Эмили так любит деньги, что вообще неизвестно, как она не запрыгнула на моего отца еще в том самом баре, где мы ее встретили впервые.
Ты понимаешь, для моей семьи был очень непростой период. У мамы случился выкидыш. Они с отцом очень тяжело это перенесли, я чуть легче. Так или иначе они поехали в Лос-Анжелес специально, чтобы отвлечься.
Итак, с моим отцом Эмили спелась с первых нот. Вскоре они стали ходить куда-то вдвоем. Мама моя упорно делала вид, что все нормально. Но все было ужасно.
Точка невозврата была пройдена, когда мама и я застали Эмили и отца трахающимися на кровати. Сучка сидела на нем. Я как сейчас помню. Большая родительская кровать на два места, скомканные шелковые простыни, мой отец и мразь.
Он, конечно, долго извинялся. Долго говорил, что любит только ее, маму. Но это была фальш. Блеф. Эмили не стыдилась и приходила к нам в номер. Как сейчас помню ее мерзкую улыбку в роковой день:
— Вашему мужу нужно снять стресс, а так как вы его пока ничем удовлетворить не можете…
Мама врезала шлюхе по роже. О да, это мое лучшее воспоминание из той поездки. Не просто влепила пощечину— врезала кулаком, костяшками пальцев. Ха, она еще долго не появлалась на горизонте.
И тогда, в один день, мама пришла в номер очень пьяная и с каким-то высоким мужчиной. Оказывается, это был ее школьный друг. Они начали заниматься любовью прямо на глазах моих и отца. А мы стояли и просто смотрели.
Итак, взаимная измена.
Они начали ругаться каждый день. Орали, как потерпевшие. Особенно мама. Она просто сходила с ума.
Я всегда уходила в моменты их ссор на пляж. Я садилась в бухте, обхватывала колени руками и начинала реветь. Кричать. Вопить. Проклинать
И однажды ко мне подошел парень. На вид ему было лет восемнадцать. У него в руке я увидела обычный пластиковый стаканчик. Он сел рядом со мной и поставил стаканчик возле моей ладони.
— Выпей и забудь, — он хлопнул меня по плечу и ушел. Наверное, с этого и начался мой Подростковый алкоголизм.
Мы приехали домой, но уже порознь— Я с мамой, отец с Эмили. Мне ничего не говорили, но потом я услышала отрывок разговора и поняла— развод.
И стоило мне загрустить, как я сейчас же забиралась в родительскую кладовую. Им было не до меня. Они были заняты разводом, и я их не виню.
Мое тогдашнее состояние отличается от нынешнего тем, что в самом начале я лезла в бутылку с неохотой и страхом— как будто принимала жутко невкусное, но необходимое лекарство.
Сейчас, как ты видишь, алкоголь стал моим наркотиком.
Они развелись. Эмили уже во всю висла на отце. И тут началось самое ужасное: дележка. Делили меня, что еще больше усугубляло ситуацию.
И когда мама проиграла суд, я поняла, что я проиграла ближайшие пять лет своей жизни. Пока я не стану совершеннолетней я не могу и мечтать о жизни без Эмили и отца.
Но мои родители творили самые ужасные вещи, которые можно было сотворить в том положении. И самым ужасным стало то, что сделала мама.
Она исчезла. Испарилась. Собрала все до мельчайшей вещи и ушла. Оставила мне крохотную записку: «Я еду открывать Америку!». На том листочке еще поцелуй от настоящей губной помады. Знаешь, почему я сказала об этой записке в настоящем времени? Она есть до сих пор.
Итак, мама все равно что умерла. Я забухала по-настоящему, на момент моего первого запоя мне было четырнадцать.
Но что все-таки грело мне сердце, так это, что все в доме еще дышало мамой— она сама делала ремонт, и сама проектировала мою комнату.
Но пришла Эмили и какой-то жутко худой дизайнер. Отец наконец-то увидел, что я пью, и повез меня в реалибитационный центр. А вот когда я вернулась в состоянии глубокой депрессии, я увидела, что они сделали ремонт почти во всем доме. Почти— потому, что ключи от своей комнаты я забрала с собой.
И с тех пор я пью для того, чтобы забыть. И я буду пить, пока не умру. Моя жизнь невыносима.
Ее монолог наконец-то кончился. Я сидел, затаив дыхание. Она допила коньяк. Разбила бутылку об асфальт, швырнув ее через полулицы.
— Теперь ты знаешь, почему я плачу.
Я решил ничего не отвечать. Да, теперь я знаю. Но это мало что меняет. Я ничем не смогу помочь— разве что стать собутыльником.
Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. Мы молчали. Я кусал губы— что же это такое!..