Американские дикари

МакЭвой Дж. Дж.

— Что он сделал??

— Ненастоящую. — Проклятая женщина, не даёт мне закончить. — Это подделки, но для Птицелова достаточно доказательств. Я думаю, мы должны остановиться на этом. Мы увидимся с ним через несколько часов, и я уверен, что его люди уже ведут наблюдение. Почему бы не немного поиздеваться над ним?

Она обдумала это, прежде чем кивнуть.

— Тем временем, я думаю, мне следует немного поболтать с Оливией.

— Мел…

— Я пока не собираюсь ее убивать.

Почему я ей не поверил?

— Мелоди, я хочу, чтобы

она была жива пока, поскольку она — наш ключ к Птицелову.

— Я знаю. Я спокойна.

Она была какой угодно, только не спокойной. Затем она прошла на кухню и, как ни странно, начала мыть посуду.

— Мел, что ты делаешь?

— Посуда

Никогда за все время, что мы были вместе, я не видел, чтобы она мыла гребаную посуду.

— Мел…

— Мне нужно занять свои гребаные руки, Лиам. А теперь, пожалуйста, перестань смотреть на меня так, как будто я сру на единорогов и лепреконов. Черт возьми!

И это она называет спокойная?

МЕЛОДИ

Было неправильно так волноваться. Это было отвратительно. Но я ничего не могла поделать с тем, кем я была. Я смотрела, как поворачивается дверная ручка, и слышала их смех. Есть момент прямо перед тем, как ты причинишь кому-то серьезный вред, когда адреналин бежит по твоим венам, твоя рука дергается, а твой разум, кажется, сосредоточен на одном и только на одном: боли.

Мой отец часто говорил мне, что есть разные виды боли, и как только ты справляешься с ними всеми, ничего не болит. Хотя я никогда ему не верила; казалось, что физическая боль никогда не устареет. Просто спросите любого из людей, которым я причинил боль.

Она вошла, казалось, на седьмом небе от счастья, держа в руках три сумки «Майкл Корс», «Марк Федельс» и «Кристиан Лабутен». Ее красные губы отражали шок, когда она хохотала во все горло.

Эвелин следовала за ней по пятам.

— Мел, у меня есть для тебя самое замечательное платье, которое ты наденешь сегодня. — Эвелин улыбнулась, направляясь прямо к Итану. — И у меня тоже есть кое-что для вас, мистер.

— Дай угадаю, галстук-бабочка, — сказал ей Лиам, но я не обратила на них обоих особого внимания, поскольку Оливия отправилась на кухню за бутылкой газированной воды. Она позвала Нила, но ответа не получила.

— Где Нил?

В тот момент, когда она спросила, я сорвалась. Выплеснув всю ярость, которую я держала внутри, взяла одну из тарелок, которые только что вымыла, и разбила о ее голову. Она разлетелась вдребезги при ударе. Когда она закричала и отшатнулась, я схватила ее за волосы, подтащила к раковине и окунула ее голову в грязную воду.

— Мел! Боже мой, Мел, что, черт возьми, ты делаешь? — Эвелин накричала на меня.

— Иди, мама, и возьми Итана с собой, — сказал ей Лиам. Я не знала, услышала она или нет, потому что была слишком занята, заламывая размахивающие руки Оливии за спину.

Подняв голову, она ахнула, когда я крепко схватила ее за волосы.

— Ты понятия не имеешь, как долго я ждала возможности надрать твою гребаную тощую задницу. Ты глупая, безмозглая маленькая сучка, ты действительно думала, что сможешь нас перехитрить? Перехитрить меня? — Прежде

чем она смогла ответить, я еще раз окунула ее голову в мыльную воду. Она закричала и попыталась отбиться от меня, но я чувствовала, как ее силы медленно иссякают.

— Все во мне говорит мне убить тебя, взять нож и содрать с тебя кожу живьем, Оливия, и я хочу этого! Я чертовски сильно этого хочу, — сказала я ей. — Ты предала нас, но, честно говоря, я никогда не доверяла тебе даже подержать мои туфли.

— Пожалуйста…

— Ты обращаешься не к тому человеку, сука! — Я усмехнулась, когда окунула ее голову обратно в раковину. Она закричала, и когда она это сделала, я вытащила ее и позволил ей откашляться от воды.

— Я действительно пытаюсь не получать от этого удовольствия, но ничего не могу с собой поделать.

— НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА! — взмолилась она, когда ее голова снова коснулась воды. Я могу сказать, что она начала терять сознание. Ее борьба медленно сошла на нет, и пузырьки воздуха почти прекратились.

Вытащив ее, я бросила ее на пол, ударила ногой в живот, повернулась и схватила самый большой нож с подставки. Я оседлала ее и приставила острое лезвие к ее шее.

— Привет, Оливия, — прошептала я, еще сильнее вдавливая нож в ее белую кожу. Ее глаза закатились, и я сильно ударила ее по лицу, чтобы она не спала. Ее кровь капала с той стороны головы, где я разбила ее тарелкой.

— Мелоди, кем бы ты себя не возомнила…

Я сильнее потянула ее за волосы, ее голова приподнялась.

— Ты помогла Птицелову и стала причиной того, что моего мужа отправили в тюрьму, и все это в надежде украсть наши жизни и нашего сына. Это была твоя сделка, верно? Ты глупая, некомпетентная, наивная маленькая сучка.

— Мел…

— Таков был уговор, не так ли?! — Взяв нож, я ударила ее в бедро.

— МЕЛОДИ! — закричала она, когда ее руки метнулись к бедру, когда я вытащила нож.

— Скажи правду хоть раз, Оливия. Я уже знаю ее, но мне нужно услышать это от тебя, — сказала я, еще раз прижимая окровавленный нож к ее шее. — СКАЖИ ЭТО!

Слезы потекли по ее лицу, когда она начала всхлипывать.

— У меня нет времени на это дерьмо, — пробормотала я, отведя нож назад.

— Я…я… сделала это, — ее голос сорвался. — Я заключила сделку. Он связался со мной после победы моего отца на выборах. Он пообещал мне, что мы с Нилом возьмем управление на себя. Он хотел, чтобы ты исчезла, но ему все еще нужно было, чтобы торговля наркотиками продолжалась, и….

— И что? — Прошипела я.

— Итан. Он пообещал мне, что я заполучу Итана.

— Ты…

— Мелоди, — Лиам остановил меня.

— Вставай, — сказал он ей, когда я отпустила.

Она не пошевелилась.

— У тебя есть пять секунд, начиная с этого момента. Пять… четыре… три… два… — Прежде чем он добрался до одного, она поднялась на ноги, и в тот момент, когда она это сделала, я ударила ее кулаком прямо в челюсть. Она отшатнулась назад, но я не остановилась. Я не могла остановиться. Я ударила ее несколько раз, и ее тело упало на землю, я бы пошла дальше, но я почувствовала руки Лиама, когда они обхватили меня и оттащили назад.