Американский эксперимент соседства
Шрифт:
— Здравствуйте, мистер Браун! — вмешалась Рози, прежде чем пожать плечами. — Надеюсь, все идет хорошо!
— Рози, — простонал я. — Почему... — начал я, слишком озадаченный, чтобы продолжать. — Господи Иисусе.
— Все в порядке, — она закатила глаза. — Я не в первый раз это вижу.
Мой рот открылся, затем закрылся. Я даже не знал, что сказать. Единственное, что я знал, это то, что мой переключатель бегства переключился, и он умолял меня схватить Рози за талию, закинуть ее на плечо и как можно скорее увести ее оттуда.
— Рози, — сказал я медленно. Осторожно. — Пойдем домой.
Дрожь
— Я приготовлю что-нибудь на ужин, и хватит на сегодня, — сказал я, внимательно за ней наблюдая. — А завтра ты будешь свежа, как роза, и готова переносить слова из своей головы на бумагу.
— Конечно, — она надулась от разочарования, выражение ее лица стало побежденным. Измученным. — Потому что это то, что я могу сделать.
Это привлекло мое внимание.
— Что ты имеешь в виду?
Она покачала головой.
— Почему ты так сказала? — я смягчил свой голос, догадываясь — зная — что она чего-то не договаривает. — Ты можешь доверять мне, Рози.
Она снова покачала головой и обхватила себя руками за талию.
— Рози? — я подошел немного ближе, становясь все более обеспокоенным. — Что случилось?
Она не ответила, она даже не смотрела на меня.
Я наклонил голову.
— Эй, Ро...
— Ничего! — громко воскликнула она, поразив меня до глубины души. — Ничего не случилось! — ее голос прозвучал пронзительно, дрожь подрагивала на губах и заставляла ее челюсть стучать. — Все хорошо и прекрасно!
— Рози, — прошептал я, быстро сокращая расстояние между нами. — Эй, cari~no(исп. дорогая), что происходит?
Из нее вырвался дрожащий вздох, ее плечи опустились, а глаза с каждой секундой наполнялись слезами.
— Ничего не случилось, — повторила она, как раз перед тем, как её прорвало. — В потолке моей квартиры чертова дыра. Этот дурацкий ремонт займет гораздо больше времени, чем я думала. Я доставляю тебе неудобства, потому что уже несколько месяцев вру отцу и не могу оставаться у него. Я уверена, что мой брат занимается каким-то странным бизнесом. И у меня осталось меньше восьми недель до сдачи рукописи, которая еще не готова, потому что я застряла. Я не могу писать, Лукас! И вот ты здесь, свидетель полного и абсолютного беспорядка, которым является моя жизнь. О, и в добавок, я жажду пончиков с тех пор, как сегодня утром у меня начались месячные, а когда мы уедем отсюда, будет уже слишком поздно, чтобы их купить, потому что «Holy Cronut» будет закрыт!
Прикованный к месту, я мог только наблюдать за ней, пока она переводит дыхание.
— Так хорошо! Ладно! — продолжила она, снова поразив меня. — Возможно, есть больше, чем пара вещей, которые происходят не так. Но я Рози. Я должна держать себя в руках, — икота вырвалась наружу. — Потому что это то, что я делаю лучше всего. Держусь. А сейчас я просто... я просто...
Одинокая слеза, упавшая из уголка ее глаза, заставила мои ноги сократить оставшееся расстояние между нами.
Через две секунды мои руки обхватили ее плечи, и я прижал ее к своей груди.
— Всё будет хорошо, — сказал я, переместив одну руку на ее затылок, чтобы прижать ее к себе.
— Я не выхожу из себя, — пробормотала она, прижимаясь к моей толстовке. — Я Рози, и я не могу позволить
Сжав ее немного крепче, когда ее тело задрожало под моими руками, я позволил своему подбородку упереться в макушку Рози.
— Ты можешь выходить из себя, Грэм, — сказал я ей, покачивая нас влево-вправо. — Ты имеешь на это право время от времени.
— Но я ненавижу, когда это происходит. Я не хочу, чтобы кто-то видел меня такой. Особенно ты, — она снова икнула. — Я такая уродливая плакса.
— Уродливая? Невозможно.
Посторонний звук вырвался из её рта, согревая кожу под тканью моей толстовки.
— Перестань быть таким милым со мной.
— Я просто честен, — сказал ей, и я говорил серьезно. И я не пропустил, что особенно ты, но сейчас было не время это проверять. — Это полезно для здоровья — выпустить все наружу, — я провел рукой вверх и вниз по ее спине, массируя вдоль позвоночника. — Особенно когда на тебе оказывается такое давление.
— Может быть, — сказала она, все еще утопая в моей груди. — Но мне все равно это не нравится.
Мне пришло в голову кое-что, что могло бы заставить эти слезы остановиться.
— Ты встречала Abuela(бабушку), верно? На свадьбе?
Рози кивнула.
— В последний раз, когда я делал что-то подобное, притворяясь, что ничего не случилось, что все... хорошо и прекрасно, — я использовала ее слова, — Abuela(бабушка) швырнула в меня деревянную ложку. Прямо мне в лицо.
Я ожидал, что Рози вскрикнет или рассмеется, но вместо этого она задумчиво сказала: — Я люблю Abuela(бабушку).
— Трудно не любить ее. И давай посмотрим правде в глаза, я, вероятно, заслужил это.
Она издала что-то похожее на смех. Вроде того.
Хорошо, раз уж она перестала плакать, я могу еще немного повозмущаться.
— Ложка была покрыта болонским соусом, который она готовила, и я выглядел так, будто подрался с банкой томатного соуса, — в защиту Abuela(бабушка) скажу, что я это заслужил. — О, и после того, как она кинула её в меня, она продолжила кричать: — Tontos son los que hacen tonter'ias. Глупые люди — это те, которые делают глупости, — я запустил пальцы в волосы Рози, рассеянно поглаживая мягкие локоны. Когда она не вздрогнула, я позволил своей руке остаться там. — Abuela(бабушка) была права. Неразумно притворяться, что все в порядке, когда это не так. Когда ты держишь всё в себе, рано или поздно это выплеснется наружу.
Рози промолчала, а мое последнее заявление оставило у меня горький привкус во рту, так что после этого мы остались в тишине, покачиваясь влево и вправо, не заботясь о том, чтобы отпустить друг друга.
Когда Рози наконец заговорила снова, ее голос больше не дрожал.
— Лукас?
Прекрасно понимая, что в данный момент не было причин обнимать ее, но не желая двигаться, я ответил: — Хм.
— Что ты в себе накапливал? Когда она бросила в тебя ложку.
Почти после моего признания этого не должно было произойти, но ее вопрос застал меня врасплох.