Американский эксперимент соседства
Шрифт:
Проблема была не в количестве слов, не так ли? Речь шла о гораздо большем, чем просто об этом. Речь шла о писательстве. Вдохновение. Или в отсутствии того и другого.
Мы долго ничего не говорили, а потом, когда я уже не была уверена, спит он или нет, я услышала, как он сказал: — Buenas noches(исп. спокойной ночи), Рози.
8. Лукас
Нью-Йорк. Большое яблоко(самое известное прозвище Нью-Йорка).
Куда бы я ни посмотрел, везде были люди, спешащие по делам, автомобили, мчащиеся по улицам, здания, кипящие деятельностью и...
Шум. Так много шума.
Он отличался от всех других американских городов, которые я посетил в первой половине моей поездки, и был очень далек от дома.
Дома. Испании.
Но ведь в этом и был весь смысл, не так ли? Смена обстановки.
Я добровольно променял пробуждение под шум волн, разбивающихся о берег, на небоскребы и продавцов хот-догов. Я добровольно оставил свободу езды по прибрежной дороге, где угодно и когда угодно, и обязался составить некий маршрут. Я променял Тако и своих людей на толпы безликих незнакомцев.
И все это я сделал только потому, что тот мир, та свобода, те пейзажи, которые я знал как свои пять пальцев, и люди, которые любили меня или ту версию Лукаса, которой я был, больше не утешали. Они любили того, кто теперь чувствовал себя чужим.
Нью-Йорк был моим последним шансом сбежать. Отсрочить неизбежное. Все узнают истинную причину, по которой я отправился в эту поездку. Они захотят все исправить. Исправить меня. Потому что именно так действовала семья Мартин.
Как и говорила Abuela(бабушка): — Ay, Lucas, no vas a arreglar nada tumbado ah'i como un monigote.
Ты ничего не исправишь, если будешь валяться, как деревянный человек.
Но исправлять было нечего. Я также не нуждался в починке. Это означало бы, что возможность восстановить то, что я потерял, существовала. А ее не было. Я больше не мог встать на доску. Я не мог делать единственное, что умел. Заниматься серфингом. То, что я любил и чем мне посчастливилось зарабатывать на жизнь. Единственное, в чем я преуспевал. Вода, волны, шероховатость воска под ногами, песок, прилипающий к коже. Это была моя жизнь. Адреналин, постоянные путешествия. Я только достиг самых высоких показателей, и даже в свои тридцать с небольшим у меня было еще несколько хороших лет. Тяжело вздохнув, стоя на манхэттенской стороне Бруклинского моста, я заметил, что смотрю на бурлящую воду Ист-Ривер уже, наверное, неприемлемо долгое время.
Я проверил время на своем телефоне. Было достаточно рано, чтобы вычеркнуть еще одну городскую достопримечательность из моего списка: либо прогуляться по парку Сити-Холл, либо посмотреть на атакующего быка на Уолл-стрит(3200-килограммовая бронзовая статуя, созданная американским скульптором итальянского происхождения Артуро Ди Модика). Обе достопримечательности были бесплатными, что было необходимо, так как я все еще ждал свою новую карточку. Рози одолжила мне еще денег — она сунула их мне в куртку,
— Como un monigote(исп. как деревянный человек), — пробормотал я про себя, повторяя слова Abuela(бабушки).
Возможно, она была права. Я был один. Бесцельным. Как пластиковый контейнер в реке. Плывущий без курса. Меня просто тащит по течению и... я существую.
Я был уставшим. Измотанным, на самом деле. И теперь простая мысль о том, чтобы осмотреть достопримечательности, дрейфуя в потоке незнакомых людей, не казалась мне чем-то, что я могу осилить.
В голове всплыло лицо Рози. Неожиданно. Я пообещал ей, что не буду отвлекать ее в течение дня, чтобы она могла работать, и у меня были все намерения выполнить это обещание. Сегодняшний день был исключением. Сегодня я чувствовал себя очень болезненно. Настолько, что я был бы потрясен, если бы не закончил день с этой чертовой хромотой, на которую у меня ушли недели.
Сегодня я также чувствовал себя очень одиноким.
И Рози была хорошей компанией. Милая, умная и... лучшая подруга Лины.
Я должен помнить об этом. Не потому, что у меня были намерения быть с Рози кем-то помимо соседей по комнате, возможно, даже стать друзьями, хорошими друзьями, но потому что... Потому что что, Лукас?
Покачав головой, я открыл приложение «Карты» в своем телефоне, проверил лучший маршрут к дому Лины и отправился к ближайшей станции метро. Через сорок минут, когда эта чертова хромота уже начала сказываться на моем темпе, я, наконец, заметил дом Лины.
Вытаскивая ключи, стоя на узких ступеньках перед входом, я почти почувствовал волну облегчения от того, что усажу свою задницу на место, в тот момент когда в меня врезалось пятно темных кудрей.
— Вот дерьмо! — женский голос приглушенно прозвучал в моей толстовке.
Все еще прижатая к моей груди, масса кудрей сдвинулась, и волна сладких персиков, которые я сразу же узнал, ударила мне прямо в нос.
Я выдохнул смех.
— Я тоже по тебе скучал, соседка.
Рози, чье лицо все еще находилось где-то между моей правой стороной груди и ключицей, выругалась.
Не думая об этом, я обхватил ее за плечи и сдвинул нас обоих со ступенек на тротуар.
— О, — выдохнула она, немного задыхаясь. — О, хорошо, спасибо.
Не обращая внимания на то, как мягко она прижалась ко мне, я отпустил ее.
— Если бы я знал, что ты будешь так приветствовать меня дома, я бы вернулся раньше.
Ее смех был застенчивым, а щеки приобрели глубокий розовый оттенок.
— Забавно. Очевидно, я не заметила тебя. Иначе бы не врезалась.
— Я не против, чтобы в меня врезались, Рози, — сказал я ей с улыбкой, заметив, как легко ее румянец перешел на уши и шею. — Куда ты направляешься? Похоже, ты торопишься.
— О, точно! — глаза Рози расширились, как будто она только что осознала, что мчалась вниз по лестнице. — Звонил мой домовладелец. Мы встречаемся в моей квартире с подрядчиком меньше чем через час. Трещина, помнишь?