Америкен бой

Рогоза Юрий

воспо­минаниях или не держались там вовсе. Точно так же спустя день, они и думать забыли о какой-то сучонке, которую тоже «припугнули». Работа есть работа:..

Отдохновение они находили друг в друге. Прийдя в какой-то момент к ортодоксальному гомосексуализму, они образовали устойчивую семейную пару со всеми присущими семье штучками. Со скандалами, ревностью, разборками типа «куда деньги делись?» и отчасти нежно­стями. Правда, довольно-неуклюжими и грубоватыми, за которыми, впрочем, иной певец однополой любви мог бы углядеть истинно мужские добродетели. Все эти тычки, ласковые

зуботычины, артикулированная агрессивность

сексуальных игр, — все это составляло основу их простого человеческого счастья.

Из-за этого же они были прекрасными исполнителями любых поручений, поскольку никакая жертва не могла рассчитывать на их не только чисто человече­ские слабости, но и вообще на внимание: эта пара была совершенно замкнута на самих себя и непро­ницаема снаружи. Женщины их не интересовали и скорее вызывали отрицательные ощущения, поскольку в пре­делах их мировоззрения оказывалось, что «все бабы— суки, а сук надо давить», особи же мужского пола рисковали оказаться в дурной ситуации, когда один партнер решает приревновать другого, отчего тому приходится демонстративно доказывать беспочвенность подозрений.

В этом смысле их жертвам-мужчинам было даже ху­же, чем женщинам.

Первым проснулся Зяма. Голова гудела, поскольку вчера был получен аванс, что и отметили коньяком «На­полеон», до которого Зяма был большой охотник. Ему нравился этот конфетный привкус, жесткость напитка, относительная дешевизна и латинские буковки на этикет­ке. Зяма с трудом разлепил глаза и попытался рассмот­реть, сколько времени.

— Петро! — обеспокоенно позвал он.— Эй! —он пих­нул товарища в бок, отчего тот забурчал полусонно и завозился на своей половине кровати.—Проснись, пад­ла! Мы дело проспали...

— Отвали, поспать дай,— зло ответил Петро, пыта­ясь перевернуться на другой брк.

— Ты припух что ли, падла? Нам с тобой яйца повык­ручивают, если дело не сделаем...

Зяма выпрастал бледные конечности из-под одеяла, вылез из постели и, почесываясь, прошлепал босиком к окну. Приоткрыв занавеску, которую они с Петро никое гда не отдергивали полностью, предпочитая дневному свету электрический, он выглянул на улицу. Как назло, погода была великолепная.

Он надеялся, что, несмотря на не раннее уже утро, народу у ларька будет не много и операцию по запугива­нию можно будет провести сейчас. Но отсутствие дождя нарушило и эти планы.

 —Слушай,—все так же рассматривая улицу за ок­ном, обратился Зяма к Петро.— Может, завтра сходим? Погодка -— класс. Народу будет уйма.

 — Пасть заткни, сплю я.

 — Да спи... Тюфяк тоже.

Он прошел, зябко поджимая ноги в ванную и начал там шумно плескаться, охая и причитая. Он поливал себе на пульсирующую голову водой из душа и не слышал телефонного звонка, поэтому крупно вздрогнул, когда в ванную ввалился Петро, ошалело вращая налитыми кровью глазами. Заметив, как шарахнулся Зяма, он хрип­ло рассмеялся:

— Играет очко-то, когда страшно? Это правильно... Подвинь маслы,— он пихнул Зяму от крана и тоже стал споласкивать лицо.

— Лепчик звонил. Ехать надо, а то хана нам... Пожрать там намечи...

— Че ты пихаешься-то, кобел?

— Пошел,

сказал! — прикрикнул Петро строго и про­должил умывание.

На завтрак разносолов не было. Позавчерашний хлеб и подсохший плавленый сыр. Запивали, правда, насто­ящим «Липтоном» — на днях громили палатку и кое-чего захватили, хотя Лепчик постоянно предупреждал, чтобы ничего не брали, а только портили, но на эти предупреж­дения блатные «клали с прибором» и багажник своей «девятки» набивали регулярно.

В качестве десерта выступил недопитый вчера коньяк. Блатные повеселели и пошли к машине.

Зяма надел ту куртку, которую прихватил в какой-то квартире. Он уж и не помнил, в какой.

Ларек стоял на отшибе, около пожарной каланчи, поэтому пешеходы к нему подходили редко: между оста­новками, никаких магазинов поблизости нет, сзади парк. Но точка была выгодная: тут было легко припарковать­ся, легко развернуться в другую сторону, а кроме того работал он круглосуточно. Поэтому не хирел, а напро­тив, расправлял крылья.

Вначале это был просто столик с прохладительными напитками да жевачкой, потом перекупленный у «Со­юзпечати» ларек, потом станционарный павильончик. И все это время владелец его исправно отстегивал от выручки Близнецам. А тут вдруг решил еще покруче обосноваться, сделал на перекрестке светящуюся рекла­му, к павильончику пристройку соорудил, купил два хо­лодильника, потому что лето, и напитки должны быть холодными.

После этого бросился Близнецам челом бить, дескать, увлекся, подрядчики подвели, потратил много очень. По­времените, а за мной не заржавеет, потом отдам. Короче, сам сунул голову в пасть.

Близнецы,—не сами, конечно,— согласились, но на­значили такой процент, что по всему выходило, через месяц или полтора вся торговая точка переходит в их полное владение.

Хозяин тут запаниковал, попытался ссуду взять, за­нять у кого-нибудь. Но ссуды просто так не давали, а в долг боялись, все уже знали, что Близнецы на это местечко глаз положили.

Поняв, что обложили его плотно, хозяин стал хва­таться за соломинки и даже обратился в милицию. Тут с ним вовсе общаться перестали, даже оптовики шараха­лись от него, как от чумного. Милиция же пообещала охранять и вменила в обязанности патрульной машине к нему заворачивать и проверять — жив ли? Патруль заворачивал регулярно, менты бесплатно брали сигареты и вообще кому что нравится. Хозяин даже как-то вздох­нул с облегчением, потому что у патрульных аппетиты были примитивные и вообще люди оказались не в пример приятнее, чем близнецовские бандюги.

Но рано радовался: дурной пример может быть зара­зителен, и Близнецы совершенно закономерно решили его наказать.

Ну, во-первых, потому что деньги не пла­тит. А во-вторых, потому что подрывает уверенность во всесильности мафии.

Тут и появились Зяма с Петро — как двое из ларца, одинаковы с лица: 

— Что, старый хозяин, надо?

— Ребят, проблемы какие?—хозяин наклонился к окошку и получил суховатым остреньким кулачком в глаз. Он отлетел к задней стене и порушил спиной полки с припасами. Сверху на него попадали банки, бутылки, пакетики...