Амлет, сын Улава
Шрифт:
Стоит сказать о том, как прошло ночное застолье: это важная часть любой саги. Мне порой кажется, что все эти великие герои только и заняты тем, что бражничают и хвастаются – добрую половину собственных подвигов они же сами и описывают с залитых доверху глаз.
На самом деле это не так: ни один вольный викинг не станет говорить о том, чего не было или совсем не так, как это было. Такое поведение считается недостойным, и за него обязательно станут порицать. Мы, на Полуночи, живем кучно, почти стаями, остаемся одни редко, а уж подвиги и вовсе совершаются во главе дружины, или, хотя бы, в ее, дружины,
В общем, ночное застолье прошло хорошо, и хватит об этом.
– Мне казалось, что утром их было меньше, – сообщил Хетьяр, с голосом которого у себя в голове я уже освоился.
Мы с ним стояли на двух моих ногах, и, почти не покачиваясь от выпитого и съеденного, смотрели вниз с холма. Исафьордюр стоит на возвышенности, как и положено толковому городу, и, если встать правильно, вик и пристань предстают как на ладони: успевай только поворачиваться и всматриваться в интересное.
Сейчас интересное предстало в виде шести новых ладей, добавившихся к трем вчерашним да трем вечерним: всего, получается, боевых кораблей в гавани была целая дюжина!
Впрочем, духу оказалось интересным иное: одно слово – Строитель!
– Знаешь, чего не хватает здешней гавани? – спросил меня Хетьяр.
– Чтобы нашей гавани да чего-то не хватало? – пьяненко обиделся я. – Ты говори, да не заговаривайся, у нас отличная гавань, и в ней всего хватает!
– Гавань отличная, никто не спорит, – поспешно согласился дух. – Вон, даже волн особых нет, а ведь там, снаружи, почти буря! Я про другое. Не про саму гавань, а про то, что как бы перед ней.
Дальше оказалось интересно: пожалуй, даже интереснее, чем шесть новых ладей в гавани.
– Надо поставить там каменные башни, – заявил Хетьяр. – По одной с каждой стороны, в самом узком месте. На каждую башню водрузить стреломет, такой, на подъемной площадке.
– Зачем на подъемной? – не понял я. – Стреломет – сложная штука, если еще и под ним устроить что-то подобное подъемнику, отец нипочем не даст серебра на такую затею. Очень уж накладно это выйдет.
– Серебра? – усомнился дух. – Зачем серебра? Нет, я понял уже, что у вас этот металл отчего-то стоит очень дорого, но в устройстве, о котором я говорю, нет его ни грамма!
Что такое «грамма», я уже знаю. Так Хетьяр называет кусочки чего-то, настолько малые и легкие, что их даже увидеть и взвесить получилось бы не вдруг. Само это слово, как мне показалось, и нужно для того, чтобы обозначить величину столь ничтожную, что меньше и быть не может.
– Серебро нужно не стреломету. Серебром платят мастеру, устраивающему подобное, – доходчиво и подробно, будто несмышленому малышу, пояснил я духу ему непонятное. Мне это, кстати, нравилось: оказалось, что в момент смерти – а дух мой был человеком, и умер в каком-то другом мире, странном и чудесном – Хетьяр достиг рубежа в сорок три года. Такой возраст в наших краях считается почтенным, и понимание того, что я могу чему-то научить столь взрослого мужчину, грело мне спину и горделиво вздымало шерсть на загривке.
– Все время забываю о вашем научно-техническом уровне, – непонятно ответил дух. – Никакого мастера звать не надо, и, тем
– Хорошо. Башни, стрелометы. Что еще? – меня немного заносило, но понял я это чуть позже, а тогда просто хотелось, чтобы шибко умный дух немного заврался, и на этом «немного» его бы получилось поймать.
– Еще внутрь каждой башни поместить по большому вороту, а между ними протянуть цепь! – принялся воображать Строитель. – Провернули, натянули, и ни один корабль в гавань не войдет!
Я засмеялся, громко и обидно. Случившийся неподалеку мужчина – я знал его, то был гость моего отца, прибывший на праздник моих совершенных лет из самого Рейкьявика – покосился, было, на меня, понял, что смеюсь я не над ним и вообще, кажется, не насмешничаю, и пошел себе дальше.
– И поставить сбоку от стреломета по большому светильнику! Так, чтобы не освещал вокруг себя, а мог издалека высветить чужой корабль! – меня несло. Впрочем, он же первый начал, да?
– Это, кстати, отличная идея, Амлет! – обрадовался дух. – Только сначала надо сделать тебе концентратор. Жестам и формулам я тебя обучу…
– Мне не нужен концен… этот твой жезл! – правильно понял я устремление духа. – Заповедано предками сгущать и направлять гальдур Песнью, вот я и буду Петь!
– Скажи, – я вдруг представил себе наяву ехидную улыбку на лице раскосых глаз. – Есть ли в завете предков слово «только»? Звучит ли фраза «сгущать и направлять гальдур только Песнью»?
Я покопался в своей отменной памяти, и понял, что покровитель прав: слова «только» действительно не было ни сказано, ни записано.
– Все, что специально не запретили, разрешено! – еще более весело сообщил мне мой внутренний собеседник. – Значит, никто не мешает тебе овладеть еще одной техникой… А то и не одной. Не воспринимай это как что-то нечестное: скорее, это воинская хитрость. Враг не будет знать, что ты умеешь гонять этот свой гальдур как-то еще, кроме как песней, и не будет готов к другому удару, ловкому и неожиданному!
– Значит, будем делать этот твой кон-цен-тра-тор, – по слогам, но правильно, произнес я название волшебной вещи. Речь шла, конечно, о том длинном стиле, которым во сне моем дух писал свои значки прямо в воздухе.
Идея получения нового знания вдруг захватила меня всего: строители, владеющие, к тому же, гальдуром, ценились настолько высоко, что случись такому оказаться в рабстве, его немедленно прекращали брить, оделяли большим ножом и принимались платить за труд его полновесным серебром, а после сделанной на совесть работы и вовсе отпускали восвояси!
– Сначала надо найти подходящую деревяшку, а у вас с этим сложно, – начал полезное поучение дух. – Ничего, наверняка можно будет что-то подобрать на годовом рынке. У вас ведь бывают такие?
Интересно было, что слово «ярмарка», произнесенное на его, духа, родном языке, звучало почти совершенно так, как говорили мы – arsmarka?ur, и означало ровно то же самое!
Я совсем уже собрался поинтересоваться – как так вышло, что столь разные народы так похоже говорят о важном и правильном, но тут шустрый трэль прибежал с весточкой от отца: позвали смотреть подарки.