Амулет мертвеца
Шрифт:
— Она хозяйственная у тебя.
Заревой явился минута в минуту, в шесть, этаким дачником, в широких линялых камуфляжных штанах, кедах «100 лет советско-китайской дружбе» и блекло-серой куртке со множеством карманов. И зеленая шляпа-панама на голове. У такого из секретов курятник и ржавые Жигули.
Он присел на скамью и спросил:
— А знают ли благородные доны, как пройти в библиотеку? Или в ресторан «У морского змея»?
— Мы как раз туда, — сказал Оле, — идемте с нами. Там
Службист вошел под вывеску за Данилом и перед Ольгером без признаков стеснения или страха, и Данил подумал — не каждый вот так меж двух упырей будет улыбаться. Ольгер запер двери, наверное, табличку повесил, про любимый санитарный день. Вообще-то кухня ресторана идеальный способ избавиться от тела. И даже с прибылью.
Внутри Вадим восхитился моделью драккара и отказался «перекусить, чем придется».
— Нет, без обид, но поговорить без помех мне важнее.
— Да не вопрос, — сказал викинг, — садитесь, сейчас кворум соберем.
Из тени возле стойки нарисовался сэкка, уселся возле стола, скорчил дурашливое выражение, не обманувшее никого.
Заревой уставился на него, как похмельный матрос на бутылку рома.
— Вот, привел человека, — сказал викинг, делая жест десницей.
— На съедение? — спросил сэкка и облизнулся.
— Не ешь меня, добра молодца, — вмешался Вадим, — я еще ого как пригожусь. Серьезно.
— Наглый, — сказал сэкка, — одобряю. Мы тут все наглые.
Заревой сказал:
— Самый настоящий. Я ж о вас с детства слышал, от деда. А увидел лет пять назад, и то издали. Но чтобы вот так за одним столом.
— Это ты за столом, мы в мебели не нуждаемся, — сказал сэкка, — мне и так хорошо. Это к вопросу о приспособляемости. Ладно, мы тебя слушаем. Я обо всех присутствующих, двух и четвероногих, живых или не очень. Что просишь и что дашь. Мы корыстны. Но слово держим.
— Точно, — сказал Ольгер, — слово держат. Подтверждаю.
— Нам нужна информация. О вас. Любая, какой поделитесь.
— Никаких лабораторий, — сэкка взъерошил шерсть на лопатках.
— Что вы, сугубо добровольно. Все, просто все о чем согласны рассказать.
— Тут ясно, — сказал Оле. Данил предпочел благоразумно помалкивать. — Какие-то вещи расскажу и покажу. Если сговоримся.
— Я тоже, — полузверь разгладил мех, — так, мелкие примочки.
— Второе, если согласитесь участвовать в некоторых делах.
— Таскать из огня кое-что кое-кому? — сэкка зевнул клыкастой пастью, показав темно-розовый язык, — невермор, у нас лапки.
— А у нас своих забот хватает, — сказал Ольгер.
— Хотя бы инструктаж. И то за счастье.
Сэкка кивнул.
— Ну, поучать еще туда-сюда. Дрессировать мартышек где-то полезно. Взамен?
— Да что попросите. Для начала, прикрытие. Нет, у вас есть свои ходы и связи, но не везде и не всегда оно поможет. Мы все же многое
— Вытащить из той самой лаборатории при нужде?
— Да. В крайнем случае, устроить побег. Но с нами вы вряд ли туда попадете, я не хвалюсь.
— Под вами, — сказал полузверь.
— А вам не пофигу ли разборки в иерархии голых приматов?
— Уел, — сказал Оле, — тут он тебя уел. Вольный зверь ты наш, степной волк.
— Ну и ладно, — ответил сэкка, — волчонка всякий бандарлог охаять норовит, пока волчица за него клыки не обнажит. Я не гордый, не загадываю вдаль. Зато жадный. Маловато будет. Еще?
— Деньги. И барахло: оборудование, приборы, технику, материалы какие в наших силах, а это довольно многое. Приборы и машины вам, прежде всего, — он кивнул мертвецам, — у вас ручки. Правда, морока же добывать, покупать, искать, а мы все вам организуем. Даром. За мааленькие крохи информации, полученной с тех приборов. Телескоп с пятиметровым зеркалом и эсминец не обещаю, но списанный танк или сонар легко. Заявку можете составлять уже. И никакой отчетности.
Данил вспомнил старую книжку, где в концлагере под «организовать» понимали «украсть». Ну, не его заботы.
— Информация вам нужна? Увидите. Строго говоря, вам можно сливать любые тайны, вас официально нет и быть не может. Архивы, закрытые и забытые проекты, дела, открытия. Стоит того чтобы просто изредка нам передать, как поживаете?
— Мягко стелет, — сказал сэкка, но неприязни в его тоне Данил не заметил. — Решено. Как лицо, то есть морда, наделенная полномочиями от родичей, торжественно заверяю, согласны иногда с вами пересекаться. Но по нашему выбору. И без обязательств.
— Большего и не прошу, — сказал Вадим.
— Ладно, — викинг развел руками, — на матпомощь заявку я вам настрочу, еще увидите, обалдеете. Насчет информации, утром ваша рыба, вечером наши гроши. Будет вам список вопросов, а вы пока набросайте, что хотели узнать от нас. Опять же, мы не энциклопедисты, мы грубые тупые упыри.
— Тем нам и дороги, — вывернулся Заревой.
Оле достал из-за стойки и расставил на стол бокалы, явил темную бутылку бургундского в соломенной оплетке, с красным сургучом на пробке, легким движением пробочника обезглавил ее и налил всем, кроме сэкка.
— Тебе не предлагаю. Нюх испортишь.
— Пфф, да травите свои рецепторы.
— За тройственный союз? — Вадим первым поднял узкий старинный бокал.
— Оно все прекрасно, конечно, — подал голос Данил, пригубив. — А почему именно сейчас? Вот объясните вурдалаку-дураку? Ходили вы за нами, ходили. Писали в свои папочки писали. И вдруг опа, прямо Дашку под ручку хватать? Я не ревную, если что, но я любому, кто ее обидит, тут же откручу орган мышления и жевания от тела. Клянусь своей могилой.