Аналитик
Шрифт:
Переглянувшись после спича моего декана, остальные члены комиссии начали задавать уже вопросы по теме. Не «нужно это или не нужно», а почему я считаю, что та или иная поправка будет работать. Как она на мой взгляд будет реализована на практике. Как ее можно обойти и какие противоречивые ситуации может вызвать принятый закон. Вот здесь они смогли все же найти за что зацепиться. Фантазии представить, как новая поправка или положение будут искажены, им хватило, чтобы даже Жижиленко заставить задуматься — насколько доработан мой диплом.
— Ваша работа достаточно объемна
Я похолодел. Неужели меня сейчас вот так просто «завалят»?
— Эммануил Григорьевич, — перебил его Жижиленко. — Если бы мы принимали реальный закон, я бы с вами согласился. Но у нас идет защита диплома. Требования здесь значительно ниже. Или у вас предвзятое отношение к студенту Огневу?
Недовольно покосившись на моего декана и пожевав губами, старичок нехотя ответил.
— Нет, никакой предвзятости у меня к товарищу Огневу нет. Но мы не должны забывать, где работает наш выпускник. И что именно по его инициативе был принят первый закон о коллективизации. Так что мы в некой ответственности и за эту работу. Скажите, Сергей, — вдруг повернулся он ко мне, — вы понесете свой диплом в Кремль для воплощения ваших поправок в жизнь?
— Были такие мысли, — настороженно ответил я, догадываясь, что сейчас услышу.
— Вот видите, Александр Александрович, — победно посмотрел на Жижиленко профессор. — Этот диплом увидят там, — многозначительно поднял он брови вверх. — И если он будет плохо проработан, то что скажут уже про нас с вами, если мы одобрим его? Не возникнут ли вопросы о нашей компетентности?
Услышав это, я аж облегченно выдохнул. Да тут человек просто за место свое боится! Ну да, мог бы и сам догадаться. Облегчение я испытал из-за того, что меня не «валят» по указке какого-то недоброжелателя. Значит, еще не все потеряно.
— Ваши замечания я учту и внесу изменения в работу, — пока меня окончательно не отправили на пересдачу, которую еще неизвестно когда назначат, сказал я. — Но подтвержденный диплом мне нужен уже сейчас. Ведь на то, что человек, уже знакомый с практической стороной работы в законодательстве не смог защитить свой диплом с первого раза посмотрят тоже косо. И вот тогда точно поинтересуются, а почему так произошло…
— Не нужно мне угрожать, молодой человек, — вскинулся профессор.
— Я не…
— Сергей прав, — мягко остановил нас Жижиленко. — Работа проделана для студента на высший балл. А вы, Эммануил Григорьевич, завышаете требования к сдаче. Если мы не примем диплом сейчас, тогда уж точно пойдут проверки и сравнения с работами иных, уже сдавших, студентов.
Он выразительно посмотрел на нахмурившегося профессора.
Пожевав снова губами, тот нехотя кивнул и поставил подпись на лицевой стороне диплома.
Фух! Прямо гора с плеч. За ним по очереди расписались об успешной защите и остальные члены комиссии. Покидал я аудиторию со смешанными чувствами. Как-то не ожидал, что такое плевое на первый взгляд дело чуть не сольется в унитаз из-за одного старого перестраховщика. А Жижиленко я теперь должен. И я это запомню.
Перед тем, как меня отпустить,
— Если уж тебя так долго держали, то что с нами будет, — прошептала Ира Игнатова, озвучив общее состояние группы.
— Нормально у вас все будет, — постарался я их успокоить, — ко мне просто требования выше.
Вроде выдохнули, но все равно мандраж у них был такой, что невооруженным взглядом было видно, как некоторых колотит как от озноба.
Попрощавшись со всеми, я поспешил домой. Хотелось сына с Людой увидеть, да в институт позвонить надо — мало ли, может обо мне снова из Кремля спрашивали. Время выступления перед политбюро так ведь и не назначено.
К счастью никто мне не звонил, и я смог полностью успокоиться. Завтра уже посмотрю, что там мои аналитики написали, и может уже закрою вопрос со своим заместителем. На крайний случай, можно кого-то и секретарем сделать, но тут надо уже спрашивать согласие. Это должность моего зама для любого аналитика прямое повышение, а секретарь аналитикой не занимается. Могут и в позу встать, я ведь их не в секретари звал на работу.
Дома мама обрадовала всех новостью, что наконец ушла с должности повара на заводе и ее документы приняты в техникум. Теперь ей предстояло за лето войти в курс дел и с начала нового учебного года будет молодых девчонок учить борщи варить. И это не шутка или преувеличение. Реально один из экзаменов кулинарного техникума — правильно приготовить борщ.
— Интеллигенткой станешь, — подкалывал ее батя, на что она шутливо замахивалась на него полотенцем.
Про мою защиту спросили вскользь — мол «сдал»? И услышав «да», спокойно вернулись к своим делам. Никто из родных и не сомневался в ином ответе.
На следующее утро я отправился в институт. Надо посмотреть, что там написали мои подчиненные в своих вариантах итогового доклада. В том, что Аня могла утаить эту информацию, я сомневался. Так и получилось. Уже с порога вся пятерка аналитиков чуть ли не атаковала меня, тыча папками и в прямом смысле пихаясь локтями друг с другом, чтобы я первым делом посмотрел их отчет, а не конкурента. Весть о том, что мне нужен заместитель, облетела весь институт, а логичные мысли, что понравившаяся мне работа может стать билетом на новую должность, будоражила умы вчерашних студентов.
Забрав все папки, я выгнал нетерпеливых сотрудников за дверь и уселся за стол. Пора посмотреть, что там у них получилось.
Глава 16
Середина июня 1932 года
— Неплохо, — протянул я, читая версию доклада в исполнении Игоря. — Но мало иллюстраций. Схем почти нет, слишком много таблиц… — бормотал я себе под нос, — да и те… как-то они между собой почти не пересекаются. А должны дополнять и создавать общую картину. Ладно, — отложил я папку в сторону и потянулся к последней работе.