Анастасия, боярыня Воеводина
Шрифт:
— Осмысливаю. Спасибо! Вроде и при своем, и с другой стороны Москву опять защищаю. Выстроится линия городков укрепленных, да вооруженных, и побоятся Ногайцы, да Крымчаки набеги устраивать! Да и казачки присмиреют!
— Казачкам сейчас не до нас. Они с польским королем разругались, он их прижимать стал. Под мою руку просятся. Я пока в отказ иду, у самих разруха. Вот, силы соберем, и, казачками православными прикроясь, начнем у Польши наши города забирать, да их Владислава укорачивать, а то он до сих пор себя царем именует, нехристь!
— Правильно мыслишь, круто! Но наследник тебе нужен, Миша, что бы снова смута не замутилась.
— Папенька уже озаботился. Литовскую княжну присмотрел. Но я отказался, категорически. На бывшей врагине жениться! Увольте! Нам одной полячки хватило. Наелись. До сих пор сыты! И народ не поймет. Ты слушай, будет тебя уговаривать в Европу сватом ехать, не соглашайся!
— И не подумаю! Нельзя мне в Европу. Там сейчас заварушка началась, туда Густав-Адольф обязательно влезет, а мне ему в лапы попадать нельзя! Помню, что он обещал с виновником конфузии под Псковом сделать. Так что причина у меня не соглашаться
— Вот и хорошо! Пойдем, узнаем, что осмотр Анны у отца выявил. Да и он хотел тебя видеть!
Михаил позвал прислужника, приказал принести бумаги и позвать дьяка, которому поручили объехать владения Анны. Он хотел получить более подробные указания. Михаил просто отправил его к Аглае, которая о наследстве Анны знает все. Сам же он в вопрос не вникал — то выполнял сложную миссию в Европе, то болел, то по службе тоже бывал чаще вне дома. Дьяк понял, и поехал на подворье Муромских. Михаил вручил принесенные дьяком поместного приказа указы, о пожаловании земель на 40 верст вокруг деревни Бобрики в полное наследственное владение князю Воеводину-Муромскому за «великие дела к пользе нашего государства сотворенные». И указ из разрядного приказа о наделении князя надзирающим за крепостями засечной черты от Михайлова до Ельца с правом смещать воевод «Буде вскроется какое воровство, минуя рязанского наместника, но только извещая его». Указы сложили в футляр, для сохранности и вручили Мише. Потом пошли в покои, отведенные Филарету. Там застали Анну, диктующую Симеону режим дня и список полезной еды для будущего патриарха. Филарет беседовал с Патриархом Иерусалимским, приехавшим, что бы провести церемонию интронизации. Анна степенно поклонилась Михаилу, и пояснила, что, слава Богу здоровье его отца лучше, чем можно было бы ожидать после плена, но, конечно, сказывается возраст и постоянное напряжение. Так что она приготовит несколько отваров для успокоения и хорошего сна. Филарет спросил Михаила, все ли они обсудили с князем. Тот подтвердил, что все. Тогда Мишу представили Патриарху. Филарет упомянул, что Михаил имел опыт в противостоянии с Сагайдачным, который при посещении патриархом Киева по дороге в Москву, имел с ним беседу, просил отпустить ему грехи его, в чем патриарх отказал. Просто раскаянием не искупить его деяния. Он объединился с католиками против своих единоверцев, пошел на Москву, оплот православной веры, так что ему, что бы грех искупить много усилий приложить придется. А Сагайдачный с чувством обругал колдуна в городе Михайлове, который он взять не смог, и который предсказал ему, что его деяния он долго замолить не сможет. Хотел бы патриарх узнать того человека, чьи слова такого грешника к раскаянию привели!
Филарет весело глянул на Мишу и спросил Михаила, знает ли он, кто Михайлов оборонял так, что его 10 дней казачья орда взять не смогла! Михаил представил Мишу, чем вызвал удивление старца, что такой молодой воевода старого грешника остановил. Муромский пояснил, что он не один действовал, с ним плечом к плечу стояли все жители города, вплоть до отроков и отроковиц. А воодушевляли их служители господни — настоятель Михайловского Собора, отец Василий, настоятель крепостной церкви в Лебедяни, чудом от врагов спасшийся, отец Серафим, известный как стойкий борец за веру православную, своим призывом силы божественной уничтоживший в Лебедяни воеводу-предателя, и недавно рукоположенный лебедянский же поп, отец Антоний. Который добрым воином оказался и в конной вылазке участие принял. Патриарх позавидовал Филарету, что ему держава со столь верными православными достается, а он вынужден бок о бок с погаными мусульманами уживаться, Мишу благословил и на интронизацию патриарха пригласил. Распрощались. Филарет пригласил Мишу завтра прийти, им есть о чем потолковать, и, лучше, с супругой. Анна поклонилась и заверила, что непременно будет. Миша в свою очередь попросил брата, Симеона, как будет возможность домой хоть на несколько часов отпустить. С матерью повидаться. Заверил, что после интронизации непременно отпустит. С тем и удалились. Симеон пошел проводить, Миша его с женой познакомил. Дома с отцом и Анной перечли указы, рассмотрели карту, Михаил ехать решил сразу после торжеств. Пока же съездить, посмотреть, что от палат Скопиных-Шуйских осталось. Анна тоже напросилась. Надо же прикинуть, какое строение возводить, какие службы строить! Как без хозяйки!
Старые палаты осмотрели, князь Константин покачал головой, и сказал, что сохранять тут нечего, все обветшало, часть служб москвичи во время осады растащили. Но две стройки сразу не потянуть. Надо подождать, пока посланный дьяк доходы с Анютиных земель не привезет. Но и тянуть тоже нельзя, царь видеть должен, что Михаил подарком не брезгует, строится! Поэтому предложил пока старые палаты разобрать, а что бы не платить рабочим, предложить москвичам разобрать постройку, что на дрова, а кое-что и на новый сарай, или баню.
А как пройдет интронизация патриарха, поехать посмотреть земли в награду полученные. Там строиться сразу не нужно, сначала все продумать надо, место выбрать, план работ составить, даже план постройки начертить. Так и решили. Анна просилась в поездку, и с Настей. Дескать, Настя проверит место, хорошее ли! Михаил подумал, спросил отца, сможет ли тот ему к его 20 дружинникам еще 30 дать на время, Тот дал добро, и Михаил решил жену с дочкой взять. Если весть о набеге появится, то всегда можно в Туле, или Михайлове укрыться, крепости надежные, проверенные. Сыновья малы еще, да с тремя детьми целый обоз вести с собой надо, быстро не обернуться! Собрались.
Интронизация прошла торжественно. Патриарх сразу, по согласованию с сыном стал именоваться «Великий государь, патриарх, Филарет Никитич», подчеркивая, что он соправитель Михаила. И сразу же озаботился его свадьбой. В руке датской принцессы ему отказали, памятуя о неудачном сватовстве брата Кристиана к царевне Ирине, закончившемся его отравлением. А шведская княжна Екатерина отказалась сама. Послать Михаила
Глава 13
Михаил с отцом и женой возвратился в хорошо знакомые места. Остановились вначале в Михайлове, где его встретили, как героя. Город был в порядке, воевода толковый. Народ обрадовался, что князь, спасший город невдалеке вотчину строить будет. Рассказали, где материалы близко взять можно. В их карьере камень годился только на щебень, а вот у Венева, входившего во владение Михаила, камень был крепкий, красивый, в Москву возили. Там же еще один карьер, тот камень хорошо на известь пережигать. Глины для кирпичей хорошие около Воронежа добывали, но кирпичи лучше изготовлять с мая, сейчас уже поздно, а готовые все Москва забирает. Но глину лучше заготовить сейчас, зимой привезти, что бы промерзла и «распушилась», тогда за лето кирпичей наделать могут. По деревням кирпичники есть, для печей делают, но лучше мастеров в каменном приказе попросить, они кирпич хорошего качества изготовят. Плотников тоже по деревням много, охотно в зимнее время на работу наймутся.
Наутро поехали в Бобрики. Осмотрели место. Место понравилось всем. И Насте в том числе. У слияния речки Бобрик с Доном, в этом месте еще узким и неглубоким, на высоком холме, называемом Бобрикова гора. Одно Мише не понравилось. Речка — одно название, если честно — ручей просто. Да, бобров много, кажется шире, чем есть на самом деле из-за плотин. И речки огибают холм с севера, а нападения следует ждать с юга! Деревня на левом берегу Бобрика, Гора на правом, что, впрочем, неважно, так как он течет на север. Гора вся лесом покрыта. Крестьяне восприняли появления барина спокойно. Тем более, слухи о Михаиле летели впереди него. Иметь барина-чародея выгодно, и дожди в засуху нагонит, и тучи в сторону во время страды уведет. Тем более, Михайловские рассказывали, как под его началом воевали. Все лучше, чем царские подьячие, которые только подати собирают, а о нуждах народа не думают. Михаил сразу разрешил лес на горе проредить, сухостой и валежник убрать на дрова, а излишки сложить под горой, на сухой пустоши, где он планировал кирпич готовить. Потом, к зиме, прорубить несколько прямых просек, разделив лес на квадраты. И верхушку вырубить и пни выкорчевать. Деревья срубленные на бревна пустить, что бы бараки для рабочих срубить. И еще ему мысль пришла. Спросил селян, где они зерно мелят. Оказалось, возят почти за 20 верст, в село Гремячее, на речку Проня, там запруда и мельница. Предложил Михаил крестьянам, по низкой воде запрудить Бобрик, где-то в версте от впадения в Дон, место пусть сами определят, где удобнее, тогда вместе с приличным ручьем, в него впадающим, образуется пруд и можно поставить мельницу и крупорушку. Не такую большую, как на Проне, но на нужды деревни хватит. Он рассчитывал, что разлившийся Бобрик, полукругом огибавший гору с юго-запада станет более серьезной преградой для степняков. Мастеров по устройству мельницы он обещал прислать к осени, когда запруда уже будет почти готова. Крестьяне обрадовались. Не надо будет возить зерно за 20 верст, да и мельник в Гремячем брал каждый 10-й мешок за помол. Не по-божески! Обычно брали 20–30й!
Переночевали в избе у старосты. Наутро поехали до Епифани. Тоже справная крепость оказалась, опять Заруцкому спасибо. Только окрестности разорены. Крестьяне новому барину вышли челом бить, что недоберут податей за этот год. Михаил на этот год их простил, только приказал больше земли засеять. И на следующий год уже отдать подать честно. В Епифань обещал прислать новые пушки, объяснил пушкарям, как картечь делать из речных окатышей, которых в устье малых речек, в Дон впадающих много было. Обещал так же в Туле заказать и зелье и снаряды. Пока казна оплачивает. Дальше путь лежал в Данков и Лебедянь. Данков строился, работа кипела, а на Лебедянь без слез не глянешь! Полная разруха. Народа почти нет. Строить некому. Отец Антоний восстановил церковь в Кузнецкой слободе, Отец Серафим — крепостную церковь так и не смог, отстроил только часовню. Воеводы в Лебедяни не держались. Михаил только головой покачал. Оставлять Николая он не решился. Все равно народу нет. Кузнецы в Михайлове осели. Предупредил местных, что вскоре в округе монастырь патриархом заложен будет во имя святой Троицы. И решил предложить Михаилу не ловить разбежавшихся жителей, а переселить пару деревень из населенных уездов, до которых враг не дошел, что бы восстановили город. А строителей приказать из Данькова перебросить, когда там закончат. Обратно поехал через Ефремов и Богородицк, в Ефремове был порядок, а в Богородицке решил еще один острог поставить, не сейчас, со временем. Тогда его имение с двух сторон прикрыто будет. Забрал семью, поехал в Тулу, договорился насчет пушек, пищалей и фузей, и припаса к ним. Приказал свозить в Данков, Епифань и Михайлов, в Михайлов с запиской, что бы сберегли для его имения, в Бобриках. В Туле же мастера мельничного нанял на год, с запискою к старосте в Бобриках отослал. И воротился в Москву. Прямо в центр скандала в царской семье!