Андрей Юрьевич
Шрифт:
А бояре дружины выставляли?! Это такой контраргумент. И что помогло это России?! Нужна регулярная армия, и кормить её должны не бояре, а налоги со всех жителей государства собираемые.
Занесло. Ну, рецепт известен, как поступить с боярами. Нужна Опричнина. И чем быстрее, тем лучше. А ещё нужно начать либо самому себе еду готовить, либо найти повара, которого не купить боярам.
Подумать надо.
— Конечно, бояре, как только на ноги встану и в Галич со Львовым наведаюсь, так призову вас к себе порешать ваши проблемы.
Глава 5
Событие тринадцатое
Caput atro carbone notatum
Тяжела
Выпустили князя «погулять» и свежим воздухом подышать только через седмицу. Если по чесноку, то Виноградов и не рвался сильно из горницы этой. Язык… М… Знание языка местного ему от тушки погибшего князя досталось. Ещё размытые воспоминания. То из детства чего всплывёт, то жена привидится. Вот слово «привидится» правильное. Мелькнёт такой образ дивчины с колтами на висках в белом платке и короной на голове и пропадёт сразу. Иногда мелькали сцены битв или пиров. Но их и мало было и обрывки сплошные в общую картину не складывающиеся. И как с такими «знаниями» окружающей действительности выходить в люди. Он их не знает, или правильнее «не помнит». Начнут вопросы задавать. А он даже названия городов в своём княжестве не знает, имён собеседников тем более не знает. Раскусят ушлые бояре, что князь обеспамятовал, и резко другого пригласят. А сейчас не те времена, нельзя прихватить казну, сбежать в Лондон или на юг Франции, купить там себе дом и наслаждаться природой и благами цивилизации. Ограбят, убьют, в рабы определят. Проще выжить как раз, когда княжество за тобой.
А ещё проще, когда это княжество сильное. И сейчас Владимирское княжество не такое, а про Галицию он вообще ничего не знает, кроме того, что город Львов построил его дед.
Так что лежал князь-батюшка, болел… Рука и правда болела. С каждым днём меньше и меньше, но болела и анальгина не выпьешь. Ему давали отвары и горькие, и кислые, и безвкусные, но видимо обезболивающих среди них не было. Голова, точнее висок, болел изредка, так пощипывала рана. И больно было раз в день, когда повязку меняли и новую порцию пахнущей ладаном мази накладывали.
Лежи себе и слушай, как монашек Димитрий рассказывает истории про Русское королевство или читает перевод на славянский Геродота. Его знаменитую «Музы». Это так на самом деле, оказывается, называется труд по истории. Тяжёлый язык и перевод, а повествование вообще непонятное. Книга про такое далёкое прошлое и далёкое расстояние, что ни малейшего интереса не вызывает. Сначала было про то, как персидское царство возвышалось, потом про то, как греки с ним боролись. Имена и названия ничего Андрею Юрьевичу не говорили. А карты не было. Так хоть можно бы было сравнить с той, что в голове про Азию. Но нет, как выяснил Виноградов у монашка, карт сейчас вообще ещё не существует. Даже сам Геродот не додумался. Карты сейчас — это описания. Три дня пути от оазиса Джум-бу-бум до города Хрясь-мрясь прямо на солнце в полдень, а потом два дня пути по дороге вдоль реки Ефрат-коловрат. А тут у нас живут люди с пёсьими головами и женщины двухметровые с одной титькой, которые всех убивают.
Но чтения Виноградов не прекращал. Жития всяких чужих святых были ещё хуже. Книга же Гиппократа, которая называлась «Сборник Гиппократа» (лат. «Corpus Hippocraticum») или «Корпус Гиппократа» вообще была такой мутью, что противно было слушать. Там сплошные заблуждения. Это вредная в целом для людей книга, лишь несколько частей о народной медицине можно из неё изъять, прочитать травницам, две трети после этого вычеркнуть и остальные, поставив в алфавитном порядке, а не как попало, издать. И главное, превратить всё это в
И этим обязательно нужно заняться в ближайшее время.
Ну, вот выбрался всё же на улицу, и решил Андрей Юрьевич обойти вокруг двора большого такого средневекового замка в центре Владимира, в котором он сейчас и находился. При этом замок скорее какую-то мастерскую больше напоминал, чем дом. Стучали молоты кузнецов, чего-то тюкали топорами. Ржали лошади. Даже коровы мычали. Были ткацкие и портняжные мастерские, имелись вышивальные и сапожные. В дальнем углу двора, куда Андрей Юрьевич на звук молотков и отправился, была и кузня и слесарная мастерская, где мастера занимались ремонтом кольчуг и лат.
Нужно было понять, что сейчас представляет металлургия в Русском королевстве. Из книг по истории металлургии профессор знал много чего, но хотелось бы увидеть всё лично и сравнить знания из книг с действительностью. Если сейчас и в самом деле 1323 год, то даже до больших домниц именуемых штукофенами и блауофенами ещё не додумались.
Вообще, Андрей Юрьевич, читая лекцию первокурсникам по введению в специальность, задавал вьюношам и девушкам вопрос, мол все же знаете, что на смену бронзовому века пришёл железный, почему?
— Ну, железо твёрже бронзы, — был самый частый ответ.
— Заблуждаетесь, господа. Хотите парадоксальные данные поведаю. Оловянная бронза с твёрдостью по Бринеллю в 70–80 единиц — была серьёзно лучше, чем первое, мягкое кричное железо, получаемое в примитивных сыродутных печах, с прочностью в 60 единиц по Бринеллю.
— Да, ну?!
— А всё почему? А всё потому, что это железо представляло из себя практически чистый феррит.
Ну, а дальше и была сама лекция. И вот этим кузнецам, как и всем металлургам современности, её рассказывать не имеет смысла, как и тем студентам. Они тех слов не знали просто, не слышали. Школьники же обычные, не ведомы им слова аустенит и мартенсит. Зачем же рассказывал? А именно за этим. Чтобы поняли, что учение — свет.
Иногда вместо вопрос про твёрдость задавал вопрос слышали ли «дети», что чугун называют «свиным железом»? А как думаете, почему?
Между прочим, в Англии чугун тоже называли pig iron — «свиное железо». А в ирландском языке? «Йаранн мук», «iarann muc», вновь «свинское» железо. В немецких же землях этот металл называется «гансайзе», то есть не «свиное», а «гусиное железо». Загадка, при чём здесь гусь? В немецком слово «ганс» («гусь») имеет ещё и значение «дурак», «глупец». То есть «дурацкое железо». Если по югу Европы пройтись, то и там не любили чугун, по-португальски его называют «ферро гуса» («ferro gusa»), по-итальянски «гиса» («ghisa»). Ага опять про гуся? А вот и нет, на самом деле эти слова родственны англо-французскому «guise», означающему «маска, личина, обманная внешность». «Обманное железо», если проще.
В русском же? Да, в русском почему и почему в Англии? А не знаю, я дети. Никто не знает точно. Есть предположения. Первое — слитки чугуна называют «чушками», то есть свиньями. Возможно, и наоборот. Чушки называют чушками, потому что свиное железо. Самый вероятный ответ — запах, если полить водой извлечённый из шлака кусок чугуна и расколоть его, то запах чем-то напоминает запах свинарника. Аммиак.
колты
Событие четырнадцатое