Андрей Юрьевич
Шрифт:
— Сделаем, Андрей Юрьевич, а Семюнко зачем? — родич боярский ткнул палец в пацана, чуть того зрения не лишив.
— Он сможет отличить свиное железо от хорошего… а как ты это сделаешь Сэмен? — вдруг насторожился Виноградов.
— По запаху могу, и по стуку. Ещё ножом можно покарябать и пальцем посля потереть, ежели палец серым станет, то свиное железо, — стал загибать и без того чёрные пальцы пацан.
— Всё, хорош, вижу, что знаток. Понятно, Наум Изотыч, зачем тебе Се… Давай его для удобства в Сеньку переименуем.
— Перекрестим? — округлил глаза родич.
Что
— Прозвище будет. Наум Изотыч, Сеньку кормить хорошо и не обижать. У меня на него большие планы. Вернётесь, расскажу. И на тебя тоже. Самым богатым человеком на Руси будешь. Даже меня богаче. Шутка, не закатывай глаза. Всё, иди, собирайся. Гляди, чтобы Сенька за поездку вашу пуд веса набрал. И это не шутка.
Уехали засланцы на следующий день в сопровождении десятка гридней, для авторитету, на пяти возах. Видимо, будущий министр чёрной металлургии не поверил про три тысячи пудов и решил на пяти возах всё увезти. Ну, по полтонны на воз — две с половиной тонны. Да, тоже не плохо. Для начала.
Виноградов возвышенным оптимистом не был и лить пушки, не имея пороха, не собирался. А порох без селитры и серы не сделать. Да и пушка — сложная отливка, нужно сначала на кошках потренироваться. Попытаться отлить чугунки, колосники, дверки печей. Саму плиту чугунную и кольца — вьюшки к ней. Начать, конечно, стоит с казанов. Если получится, то это принесёт княжеству серьёзные деньги. Можно будет свейского железа прикупить. И из него попытаться сделать мечи и сабли как дамасские. Ничего сложного в этом нет. Главное — найти подходящую углеродистую сталь.
А опосля казанов нужно обязательно отлить большие котлы. Если делать порох, то без них просто не обойтись, где-то же землю из-под лошадей и коров нужно промывать.
— Так, мастера, — собрал на следующий день князь кузнецов сразу после обеда, — я вам сейчас чудеса всякие из ромейских книг говорить буду, а вы не перебивайте и слушайте внимательно. А потом я расскажу, как дамасскую сталь получить даже с узором харалужным.
— Слушаем, княже, — зыркнул на своих Ероха, те охать принялись.
— Давайте издалека начну, чтобы вы поняли. Вот есть у вас кувшин с водой и воды там гарнец (гарнец = 1/4 ведра = 12 стаканам. 1 стакан ? 0,273 л.) Сколько соли можно в нём растворить?
— Не знаю я, княже, кто же такое делать будет? Соль-то дорога.
Нда, факир был пьян и фокус не удался.
— Ладно, запомните, в том кувшине можно растворить чуть больше одного безмена или пять с небольшим малых гривенок (1 безмен = 5 малым гривенкам = 1/16 пуда ? 1,022 кг.) И хоть сколько насыпете соли, хоть подогревать будете, хоть охлаждать, ничего не изменится, больше соли вам в таком количестве воды не растворить.
— Понятно, а токмо причем тут харалуг? — мотнули головой кузнецы.
Глава 6
Событие шестнадцатое
Causa causalis
Причина причин (главная
Как рассказать людям, совершенно незнакомым с химией и физикой, про феррит и аустенит? А ведь надо. Надо с кого-то начинать. Хотя бы для того, чтобы понять, как эту информацию довести до всех кузнецов и металлургов Русского королевства. И дело даже не в дамаске, и тем более булате, дело в производительности труда. Тем же студентам на вводных лекциях профессор Виноградов приводил такой пример про производительность.
Выход годного — это термин такой, при сыродутном процессе с маленькими и, главное, низкими печами был меньше одного килограмм железа, более совершенные кричные средневековые печи, которые сделали выше и попытались подать подогретый воздух, выдавали уже около пятидесяти килограмм, а первые домны или пудлинговые печи уже могли выдать до сто пятьдесят килограмм железа в час. Ну, студенты говорили, больше печь — больше выход.
— Это понятно, но я вам говорю не про общий выход, а про количество загруженной шихты, садка печи обычно оставалась более-менее постоянной, от двухсот до пятисот килограмм смеси угля и руды на одну загрузку печи. В разы увеличилось извлечение.
— Ковали, — отмахнулся от вопроса Виноградов. Металл, ну или железо. Это тоже раствор, как и соль в воде. Только вода — это железо, а соль — это графит или уголь, или сажа, или углерод, как его называли ромеи. Так вот, в этом железе, — он показал на вчерашний толстый меч, — сажи или графита, или лучше углерода, который придаёт стали твёрдость, просто очень мало. Одна часть от двух с половиной сотен (0,4%). И давайте назовём этот металл латинским словом феррит.
— А в этом? — Ероха поднял с земли меч из свейского железа.
— Чтобы графит больше растворялся в железе, нужно его легировать. Например, добавить никель. Ну, это как в воду в том кувшине с солью долить совсем немного вина. Но свеи в своё железо никель не добавляют, они не болотную руду берут, а шахты роют, и в этих шахтах в кусках железной руды сразу есть небольшое количество никеля, которое позволяет углерод удерживать. Получается не феррит, а аустенит. Металлурги, там, на западе, называют его так по фамилии учёного англицкого Остина, который и понял, что это такое.
— Так у нас в руде этого никеля нет, что же нам делать? — задал правильный вопрос Ероха.
— Молодец. Это главный вопрос. Аустенит можно получить и без никеля. Он, кстати, может растворить в себе гораздо больше углерода, до двух частей от сотни, в пять раз больше мягкого феррита (около 2%). А нужно всего лишь сделать следующее — поднять жар или температуру в печи. Как только жар в печи начинает подниматься выше девятисот градусов — свойства получаемого железа начинают сразу улучшаться. Это объясняется тем, что если углерод растворится в аустените, то потом не может никуда деться из металла. Но он хитрый, ему надо куда-то «спрятаться» при охлаждении железа и переходе из высокотемпературного аустенита в существующий при более низких температурах феррит.