Ангел сердца
Шрифт:
– Ты же знаешь, что он будет против.
Я кивнула, и снова бросила на него умоляющий взгляд – всё, что мне оставалось, так это рассчитывать на поддержку Анатолия Васильевича.
Он понимающе вздохнул, а затем по-отечески погладил меня по плечу:
– Ладно, придумаем что-нибудь.
Он уже собрался было уходить и даже сделал шаг в сторону, когда меня неожиданно посетила новая мысль.
– Скажите, а эти люди, которые пришли вчера вместе с нами… Они кто?
– Это отряд партизан. Так сказать, добровольные борцы за мир во всем мире, которых не устраивает позиция страуса, как выразился вчера
– Они отправятся вместе с нами в Заморск? – уточнила я.
– Нет. Они останутся здесь до прибытия армии. Кстати, тот парень, что попал вчера в Диму, хотел с вами поговорить – извиниться что ли, не знаю. Я подумал, что лучше не стоит.
«Правильно подумали», – с нарастающей злостью на наглеца, который после случившегося ещё смеет думать о мирных беседах с нами, подумала про себя я, но вместо ответа лишь согласно качнула головой.
– А Вы – остаётесь?
– Я ответственен за вас, – тепло улыбнулся Васильевич, и я не могла не улыбнуться в ответ.
Войну нельзя оправдать. Нельзя искать в ней плюсов, потому что война – борьба за территорию путем жестоких убийств и человеческих страданий сама по себе один большой минус. Но всё-таки в мою жизнь она внесла нечто важное. Я уже не стану упоминать о том, что благодаря развернувшимся событиям (как кощунственно это звучит) я встретила Диму. Изменилась я сама, мой взгляд на жизнь, на людей. Появилось новое ощущение и понимание того, как драгоценен каждый миг этой жизни, как быстро и бесповоротно она может измениться.
А ещё, мне кажется, я научилась доверию. Доверие – это безоговорочная убежденность в том, что существует выход и решение любой ситуации, даже самой сложной, если ты не один. Доверие – это умение быть настоящей, способность закрыть глаза и поддаться чувствам, расслабиться и не думать о каждом неправильно сказанном слове и невысказанной мысли. За прошедшие дни мне неоднократно приходилось доверять свою жизнь другим людям, но лишь теперь я ощутила, что не только вынуждена доверяться кому-то, но и хочу этого! И, к счастью, вокруг меня есть люди, которые не подведут и не обманут. Которым можно вложить сердце в ладони и знать, что его будут беречь также тщательно, как и свое.
Я улыбнулась, углубляясь в свою философию всё больше и ощущая, как мыслями снова возвращаюсь к Диме.
Когда был отправлен второй автобус и время стало близиться к вечеру, я предприняла попытку проникнуть в медицинское крыло. К счастью, Любовь Ивановна меня узнала и не сказала ни слова упрека.
Убедившись, что доступ к больному открыт, я с радостной улыбкой поспешила к Диме. Он уже не лежал, а полусидел в кровати, правда, всё ещё был немного бледен и выглядел измученным и уставшим. Я не стала задавать банальных вопросов о самочувствии, зная, что он всё равно мне ни в чем не признается, а вместо этого будничным тоном поинтересовалась:
– Ты сегодня ел что-нибудь?
– Мне давали утром бульон.
– Утром? Уже шестой час…
– Я не хочу есть, – безапелляционно отрезал он.
– Это не обсуждается, – резко заявила я, меняя курс своего движения.
Я ненадолго покинула Диму, вернувшись с чашкой свежезаваренного бульона.
Дима лежал, вцепившись в край одеяла, и мне становится абсолютно ясно, что он не собирается
Наконец Дима сдался. Я помогла ему сесть поудобнее, и придержала тарелку. Упрямый парень отобрал её у меня и попробовал есть самостоятельно. Выражение его лица недвусмысленно говорило о том, что ему не нужны сострадание и жалость.
– Могло быть и хуже, – произнес он через силу.
Я пожала плечами, принимая равнодушно-показной вид.
– Ладно, раз ты такой самостоятельный, приятного аппетита! Может быть, кто-нибудь ещё хочет есть? – переключила я внимание на остальных больных.
В медицинском крыле оставались ещё три человека: два пенсионера, знакомые мне по вчерашней ночи, и женщина лет сорока – у нее многочисленные раны лица и рук – это то, что я вижу. Мне искренне жаль их, пострадавших от рук стебачей. Я догадываюсь, что в тот злополучный день они, вероятно, оказались в эпицентре событий или были схвачены стебачами после. Если события развивались по второму сценарию, то становится непонятным, почему же их выпустили. Мне казалось, что стебачи – нацеленные на убийства роботы. Но в последнее время моя точка зрения стала меняться. Вдруг они действительно преследуют немного иную цель – освободить территорию при минимальном количестве жертв?! Моя теория подтверждается многочисленными фактами: они не предпринимают активных действий с тех пор, как вселили в городе панику и навели беспорядки, они дают людям шанс спокойно эвакуироваться. И вместе с тем остается непонятным: нежели власти города никак не могут совладать с непонятно откуда взявшимся образованием людей? Неужели нет способа утихомирить стебачей, и проще вот так вот сдаться – освободить для них город и перебраться в другой населенный пункт?! Или мы тоже не так просты: делаем вид, что согласны на всё и безропотно принимаем их условия, а сами готовим ответный контрудар?
Бесконечное множество вопросов посещает мою голову в тот момент, когда я смотрю на эту женщину. Я слишком поздно поняла, что задержала на ней взгляд гораздо дольше положенного. Она уже смотрела на меня, как на врага и вот-вот готова была взорваться от вспышки охватившего её гнева и высказать мне в лицо всё, что думала о моей бестактности. Я бросила на неё извиняющийся взгляд и вновь обернулась к Диме. Он почти доел и поспешно сунул мне в руки тарелку, но я успела заметить, как он слаб – его ладони дрожали от напряжения.
– Вот и молодец, – не подавая вида, похвалила его я. – Думаю, что если и впредь не будешь сопротивляться медицине и кормёжке – скоро пойдешь на поправку.
Я старалась улыбаться и веселить его, но на самом деле мы, все здесь оставшиеся, чувствовали себя угнетенно. Словно ждать спасения больше было неоткуда, и последняя надежда покинула наши сердца. Шума из коридора больше не было слышно, узкие земляные стены давили и действовали на психику не лучшим образом, да ещё и неизвестность перед завтрашним днем. Никто не знает, на что способны стебачи и что нужно сделать, чтобы противостоять им.