Ангел-стажёр

Буря Ирина

Я окончательно утонула в этой грохочущей лавине новых слов. Поэтому, когда Бабоч … да что же это такое! … женщина-Ангел вновь предложила мне проанализировать мою реакцию на каждое из них, я с готовностью (и с невероятным облегчением) закивала. Вот сейчас, на досуге, не спеша, по очереди, я со всеми ними разберусь … ну ладно, попробую разобраться…

Честное слово, я так и сделала, как только женщина-Ангел ушла - вытянулась на кровати и старательно погрузилась в уже знакомую пустоту. Но она вдруг заполнилась до отказа одной-единственной мыслью: половину шкафа я так еще и не примерила! А там еще внизу

какие-то коробки стояли - обувь, буркнула память.

Одним словом, опять-таки честным, промучившись какое-то время в безрезультатном выталкивании этой мысли из столь нужной сейчас пустоты, я сдалась. Поднялась, решительно направилась к шкафу и закончила инвентаризацию его содержимого. Ну вот, опять Бабочка (тьфу!) оказалась права - слова сами вспоминаются, если не напрягаешься.

А вот я оказалась неправа. Сложив особо приглянувшиеся мне вещи отдельно, я вернулась к кровати и к данному мне заданию. И тут то ли совесть меня мучить начала, то ли я сама поторопилась, чтобы наверстать упущенное время, но все новые слова ввалились в мою пустоту всей толпой. Спасибо хоть связанные между собой отдельными группами в ней держались.

В общем, не вызвали они у меня никакого особого отклика. Разве что в семейной группе - дети, и то, скорее всего, потому что родители вызвали у меня ассоциацию с физической работой или с принуждением, с которым она сама ассоциировалась, и дети, соответственно, наоборот - вызвали сочувствие. Но какое-то отстраненное - явно речь не о моих детях шла, вообще о детях.

И вот еще друзья - тоже что-то смутное мелькнуло. Но я решила, что от раскаяния уже выдаю желаемое за действительное - если основным моим увлечением чтение было, то как им делиться с друзьями-то? Разве что придумать их себе, усмехнулась я. О, а воображаемых, виртуальных друзей в той пустоте и не оказалось - я о них даже не вспомнила.

Но самое странное, что спустя какое-то время из всего этого разнообразия слов начало постоянно выступать на первый план слово «Ангел», прямо как в первый раз. Я так и не поняла, что оно делало среди всех человеческих слов - возможно, это я постепенно свыкалась с мыслью, что я уже тоже Ангел.

Так я на следующий день все честно и рассказала женщине-Ангелу. В смысле, о результатах своих наблюдений. Ну и что, если я с ними чуть-чуть задержалась и особого успеха они не принесли - главное ведь, что мое Ангельское сегодня становится реальнее моего человеческого прошлого, правда?

Кстати, кровать на следующий день оказалась на своем прежнем песте. Но умолчав о своей бездарной трате времени на одежду, я постеснялась спрашивать женщину-Ангела о такой безделице.

– Интересно, - задумчиво произнесла она, выслушав меня.
– Обычно в жизни почти у каждого человека есть хотя бы одна сильная привязанность. Впрочем, - добавила она в ответ на мое вытянувшееся лицо, - не исключено, что Вы никогда не были обычным человеком, даже в детстве. Осознание желания вырваться из рутинной человеческой жизни приходит в разном возрасте.

– А может быть так, что у меня не было ни семьи, ни друзей?
– с неожиданной грустью спросила я.

– Такое бывает, хотя и очень редко, - пожала она плечами.
– Я бы скорее предположила, по крайней мере, в отношении семьи, - через мгновение добавила она, вновь

внимательно вглядываясь в мою реакцию, - что у Вас были и родители, и муж, и дети, но они оказались обычными людьми, и Вам не удалось найти среди них единомышленников, реализовать в отношениях с ними свою сущность.

– Возможно, поэтому я и чтением увлеклась?
– предположила я.

– Более чем возможно!
– довольно усмехнулась она.
– Именно поэтому сейчас, оторвавшись от земной жизни, Вы о них ничего и не помните.

– А друзья?
– спросила я.

– Как Вы сами совершенно справедливо заметили, - похвалила она меня, - чтение - отнюдь не коллективное занятие. Судя по всему, в нем Вы реализовывали свой еще не осознанный порыв вырваться из земной реальности. Я бы даже сказала, что Ваше желание уйти от нее вполне могло вызывать негативное отношение со стороны окружающих Вас людей, вследствие чего Ваше сознание блокирует любые воспоминания о них.

Я озадаченно нахмурилась. Если люди негативно относятся друг к другу, как они могут быть связаны любыми узами всю жизнь?

– Давайте сегодня поговорим о человеческих эмоциях, - ответила она на мой вопросительный взгляд.
– И сразу хочу попросить Вас отнестись к анализу своих ощущений особо внимательно, поскольку эмоции составляют чрезвычайно существенную часть человеческой жизни и оказывают на нее очень сильное влияние, то есть обязательно оставляют какой-то след.

Я вся обратилась в слух.

Большинство человеческих эмоций существуют в парах, - необычно медленно, с расстановкой, заговорила она, - в единстве противоположностей. Любовь и ненависть, уважение и презрение, интерес и равнодушие, расположение и раздражение, уверенность и страх, восторг и отчаяние, настойчивость и уступчивость, неудержимость и смирение, зависть и бескорыстие, эгоизм и самопожертвование, неудовлетворенность и пресыщенность.

Самыми сильными, практически не подвластными контролю, чувствами, - чуть помолчав, продолжила она, - считаются любовь и ненависть, причем зачастую они переходят друг в друга и далеко не всегда взаимны. У людей эмоции вообще довольно часто меняются, и человек нередко действует под воздействием сиюминутного настроения, не анализируя его и даже не пытаясь управлять им. Наоборот - его эмоции владеют им, вплоть до того, что оказывают влияние на его здоровье и даже жизнь.

– Жизнь?
– недоверчиво переспросила я.

– Именно под воздействием эмоций, - с улыбкой кивнула она, - люди совершают и самые страшные преступления, и самые великие подвиги.

– Кстати, для людей также довольно типично чувство неудовлетворенности, - снова помолчав, добавила она.
– Люди в целом - существа достаточно неблагодарные, они жаждут положительных эмоций только в их отсутствие, а получив их, очень быстро пресыщаются и воспринимают их как должное.

Я внимательно слушала ее, но уже была почти уверена в результате следующего анализа своих воспоминаний. Так же, как и в первый раз, когда она говорила о человеческих увлечениях, как только прозвучало слово «раздражение», меня захлестнула волна узнавания. Да какого там узнавания! Меня ведь и здесь что ни день, так что-нибудь раздражало. Неужели это было самым главным чувством в моей человеческой жизни?