Ангелы опустошения (Книга 1, часть 2)

Керуак Джек

"Что ж я собираюсь сегодня ночью спать хорошо," говорю я. "Был замечательный день -- мы с Рафаэлем только что видели бившихся голубок" -- и я пересказываю ему весь наш день.

"А еще я немного завидовал тому что ты облако," серьезно говорит Ирвин.

"Завидовал? Ух ты!
– - Гигантское облако вот все что я такое, гигантское облако, склонившееся на один бок всё из паров -- угу."

"Вот бы мне стать гигантским облаком," вздыхает Ирвин неимоверно серьезно и все-таки если он надо мною прикалывается ржать по этому поводу он не станет, он слишком серьезен и озабочен исходом всего, если это будут гигантские облака то он просто хочет это знать, только и всего.

"А ты рассказывал Лазарю про зеленые рожи у тебя в окне?"

спрашиваю я, но не знаю что именно они там обсуждали и ложусь спать, и просыпаюсь на чуть-чуть посреди ночи и вижу как заходит Рафаэль и укладывается на полу, а я переворачиваюсь на другой бок и сплю дальше.

Сладкий отдых!

Наутро Рафаэль на кровати а Ирвин ушел но здесь Саймон, у него выходной, "Джек я сегодня с тобой пойду в Буддистскую Академию." Я собираюсь сходить туда уже несколько дней, упомянул про это Саймону.

"Ага но тебе там может быть скучно. Я схожу один."

"Не-а, я останусь с тобой -- Хочу преумножить красоту мира -- "

"Как это произойдет?"

"Просто-напросто тем что я буду делать то же что и ты, помогать тебе, и научусь всему про красоту и вырасту сильным в красоте." Совершенно серьезно.

"Это чудесно, Саймон. Ладно, хорошо, пойдем -- Пойдем пешком -- "

"Нет! Нет! Вон автобус! Видишь?" показывая в сторону, подпрыгивая, пританцовывая, пытаясь подражать Коди.

"Ладно ладно поехали автобусом."

Рафаэлю надо куда-то в другое место, поэтому мы едим и причесываемся (и отчаливаем) но перед этим я стою в ванной на голове три минуты чтобы расслабить себе нервы и исцелить свои вены печали и все переживаю как бы кто-нибудь не вломился в ванную и не сшиб меня на раковину... в ванне у Лазаря замочены здоровенные рубахи.

90

Часто случается так что у меня затем следует приступ экстаза такой как был когда я шел домой по Третьей Улице, день отчаянья, вследствие чего я не могу оценить по-настоящему великолепного нового дня который только начался, тоже солнечный с голубыми небесами, с добросердечным Саймоном так и стремящимся меня обрадовать, я могу оценить это лишь много позже в рефлексии -- Мы садимся в автобус до Полка и пешком поднимаемся по Бродвейскому холму среди цветочков и свежего воздуха и Саймон танцует на ходу выбалтывая все свои идеи -- Я просекаю всё что он говорит но продолжаю угрюмо твердить ему что это не имеет значения -- В конце концов отрезаю "Я слишком стар для подобного юного идеализма, я все это видал!
– - все сначала мне что опять сквозь это все проходить?"

"Но это настоящее, это истина!" вопит Саймон. "Мир это место бесконечного очарованья! Давай всем любовь и тебе сразу вернут ее обратно! Я это видел!"

"Я знаю что это правда но мне скучно"

"Но тебе не может быть скучно, если тебе скучно то нам всем скучно, если нам всем скучно и мы устали то мы всё бросаем, тогда мир падает и умирает!"

"А так и должно быть!"

"Нет! должно быть жизнью!"

"Никакой разницы!"

"Ах, Джеки маленький мой только вот этого мне не надо, жизнь есть жизнь и кровь и тянуть и щекотать" (и он начинает щекотать мне бока чтоб доказать это) "Видишь? ты отскакиваешь, тебе щекотно, тебе жизнь, у тебя в мозгу есть живая красота а в сердце живая радость и в теле живой оргазм, тебе нужно делать только это! Делать! Все любят гулять рука-об-руку," и я вижу что он впрямь разговаривал с Ирвином -

"Ах паршивый я как же я устал," должен признать я -

"Не надо! Проснись! Будь счастлив! Куда мы теперь идем?"

"На самый верх этого холма в большую Буддистскую Академию, зайдем в подвал к Полу -- "

Пол это рослый светловолосый буддист который работает уборщиком в Академии, он ухмыляется в цокольном этаже, в ночном клубе Погребок когда там джаз он будет стоять закрыв глаза смеясь и подпрыгивая на обеих ногах такой радостный от того что слышит джаз и безумный гон -- Затем он медленно зажжет большую серьезную трубку и поднимет большие

серьезные глаза сквозь дым и поглядит прямо на тебя и улыбнется вокруг своей трубки, великолепный парень -Множество раз приезжал он в хижину на лошажьей горке и спал в старой заброшенной задней комнате, на спальном мешке, а когда здоровенные банды нас приносили бывало ему вино по утрам он садился и отхлебывал все равно затем шел гулять среди цветов, размышляя, и возвращался к нам с новой идеей -- "Как ты говоришь, Джек, для того чтобы воздушный змей достиг бесконечного требуется длинный хвост, я только сейчас вот подумал, я рыба -- Я плаваю по бесследному морю -- одна вода, никаких дорог, никаких направлений и проспектов -- хлопая хвостом однако я двигаюсь дальше -- но моя голова кажется ничего общего с моим хвостом не имеет -- пока я могу" (он приседает на корточки показать) "хлопать этими спинными плавниками, типа бесцельно, то могу просто двигаться вперед ни о чем не беспокоясь -- Все это у меня в хвосте а голова моя это просто мысли -- моя голова барахтается в мыслях а хвост юлит и толкает меня вперед" -Долгие объяснения -- странный молчаливый серьезный кошак -- Я зашел поискать свою потерявшуюся рукопись которая могла оказаться у него в комнате, поскольку я оставлял ее в своих ящиках для всеобщего пользования, а на самом деле даже с инструкцией: Если ты не понимаешь этого Писания, выкинь его. Если ты понимаешь это Писание, выкинь его. Я настаиваю на твоей свободе -- и теперь начинаю понимать что Пол мог как раз это с нею и сделать, и смеюсь от такой мысли и это правильно -- Пол был и физиком, и учился на математическом, и изучал инженерное дело, потом стал философом, а теперь он буддист безо всякой философии, "Просто мой рыбий хвост."

"Видишь?" говорит Саймон. "Какой великолепный день? Везде солнце сияет, на улицах хорошенькие девушки, чего ж тебе еще надо? Старина Джек!"

"Ладно Саймон, давай будем ангельскими птичками."

"Будем просто ангельскими птичками отойди-ка в сторонку мальчик мой ангельскими птичками."

Мы входим в полуподвальную дверь унылого здания и идем к комнате Пола, дверь приоткрыта -- Внутри никого -- Заходим в кухню, там большая цветная девушка которая говорит что она с Цейлона, в натуре стройная и славненькая, хоть и пухловатая -

"Ты буддистка?" спрашивает Саймон.

"Иначе меня б тут не было -- На следующей неделе возвращаюсь на Цейлон."

"Как же это чудесно!" Саймон продолжает на меня поглядывать оценил ли я ее -- Он хочет ее сделать, пойти в одну из спален на верхних этажах этого религиозного университета и трахнуться в постели -- Я думаю она это до некоторой степени ощущает и вежливенько так отваливает -- Мы идем по вестибюлю и заглядываем в комнату и там на матраце на полу молодая индуска со своим младенцем и большими шалями и книгами -- Она даже не приподнимается пока мы с нею разговариваем -

"Пол уехал в Чикаго," говорит она -- "Поищи у него в комнате манускрипт свой, он может быть там."

"Ух," издает Саймон таращась на нее -

"А потом можешь пойти спросить у мистера Аумса он у себя в кабинете наверху."

Мы на цыпочках проходим по вестибюлю обратно, едва сдерживаясь чтобы не расхихикаться, забегаем в туалет, причесываемся, треплемся, идем в спальню к Полу и роемся у него в вещах -- Он оставил галлонную банку бургундского из которой мы разливаем по нежным японским чайным чашечкам тонюсеньким как просвирки -

"Чашки смотри не сломай"

Я лениво рассиживаю у Пола за столом и валяю ему записку -- Пытаюсь придумать маленькие смешные дзэнские приколы и таинственные хайку -

"Вон коврик Пола для медитаций -- дождливыми вечерами после того как раскочегарит печку и поест он сидит на нем в темноте и думает."

"О чем же он думает?"

"О ничём."

"Пошли наверх посмотрим чё они там делают. Пойдем, Джек, не сдавайся, продолжай!"

"Чего продолжать?"

"Продолжай это, не останавливайся -- "