Ангелы опустошения (Книга 1, часть 2)

Керуак Джек

Я предпринимаю усилие и говорю "Ай кончай Коди тебе должен понравиться Рафаэль" -- и поэтому я притащу Рафаэля к нему домой на выходные. Я буду покупать пиво для всех хоть и выпью большую часть его сам -- Значит куплю еще -- Пока не разорюсь -- Карты правду говорят -- Мы, Мы? Я не знаю что делать -Но мы все одно и то же -- Теперь я это вижу, мы все одно и то же и всё выйдет отлично если мы только оставим друг друга в покое -- Перестанем ненавидеть -Перестанем не доверять -- Какой смысл, печальный красильщик?

Разве ты не собираешься умирать?

Тогда зачем покушаться на своего друга и врага -

Мы все друзья и враги, прекратим же, перестанем драться, проснемся, все это сон, на самом деле это не золотая земля делает нам больно когда вы думаете что именно золотая земля

делает нам больно, это всего лишь золотая вечность блаженной безопасности -- Благословите маленькую мушку -- Не убивайте больше -- Не работайте на бойнях -- Мы можем выращивать зелень и изобретать синтетические фабрики в конце концов управляемые атомной энергией которая будет выплевывать нам буханки хлеба и невыносимо вкусные химические отбивные и сливочное масло в банках -- почему бы и нет?
– - одежда наша будет носиться вечно, изумительный пластик -- у нас будет совершенная медицина и лекарства которые пронесут нас сквозь всё кроме смерти -- и мы все согласимся что смерть есть наша награда.

Может кто-нибудь встать и согласиться со мной? Тогда хорошо, вам нужно у меня на службе только благословить и усесться.

97

И вот мы выходим и напиваемся и врубаемся в сейшак в Погребке где Брю Мур дует на тенор-саксофоне, держа его мундштуком в уголке рта, его щека раздута круглом мячиком как у Гарри Джеймса и Диззи Гиллеспи, и играет он совершенно прелестную гармонию к любой мелодии которая приходит им на ум -- Он мало внимания обращает на кого бы то ни было, пьет свое пиво, нагружается и взгляд у него тяжелеет но он ни разу не пропускает ни такта ни ноты, потому что музыка это его сердце, и в музыке он обрел то чистое послание которое надо передать миру -- Беда лишь в том, что они не понимают.

Например: я сижу там на краю эстрады у самых ног Брю, лицом к бару, но склонив голову к своему пиву, из скромности разумеется, однако вижу они его не слышат -- Там и блондинки и брюнетки со своими мужчинами и они строят глазки другим мужчинам и чуть-не-драки бурлят в атмосфере -- Войны будут развязаны из-за женских глаз -- и гармонии не станет хватать -- Брю дует прямо на них, "Рождение Блюза", даун-джазово и когда подходит его очередь вступить в мелодию он выдает изумительно прекрасную новую идею провозглашающую славу грядущего мира, пианино гулко лязгает аккордом понимания (блондин Билл), святой барабанщик со взором обращенным к небесам отбивает такт и рассылает ангельские ритмы которые привязывают всех к их работе -- Разумеется бас копит силу и под пальцем который весь зудит перед щипком и под другим что скользит по струнам чтоб извлечь звук в точном гармоническом ключе -- Разумеется музыканты в зале слушают, орды цветных ребятишек с темными лицами сияющими в сумраке, белки глаз круглые и искренние, держа в руках стаканы лишь ради того чтобы попасть сюда и услышать -- То что они хотят слушать правду гармонии предвещает что-то хорошее в людях -- Брю однако должен пронести свое послание в нескольких припевах-главах, его идеи всё больше устают чем вначале, он действительно сдается когда нужно -- кроме этого ему хочется сыграть новую мелодию -- Я именно это и делаю, постукиваю ему по ботинку чтобы засвидетельствовать что он прав -- Между отделениями он сидит рядом со мной и Гией и много не говорит и делает вид что притворяется что вообще много сказать не может -- Он скажет это в свою дудку -

Но даже Небесный червь времени выедает внутренности у Брю, так же как и у меня, как и у вас, и так трудно жить в мире где стареешь и умираешь, зачем быть дис-гармоничным?

98

Давайте будем как Дэйвид Д'Анджели, давайте молиться стоя на коленях каждый сам по себе -- Давайте скажем "О Мыслитель всего этого, будь добр" -Давайте умилостивим его, или это, чтобы оно было добрым в тех своих мыслях -От него требуется только думать добрые мысли, Господи, и мир спасен -- А каждый из нас и есть Бог -- Что ж еще? И что еще если мы молимся стоя на коленях в уединенности?

Я сказал свой мир.

У Мэла мы тоже побывали (Мэл Именователь, Мэл Дэмлетт), после сейшена, и вот он в своей аккуратной матерчатой шапочке и аккуратной спортивной рубашечке и в клетчатом жилете -- но бедняжка Малышка его жена

заболела от Миллтаунов, и вся изводится когда он выходит с нами выпить -- Это я сказал Мэлу за год до этого, услышав что он спорит и ссорится с Малышкой, "Целуй ее живот, просто люби ее, не сражайся" -- И это действовало целый год -- Мэл лишь работает доставщиком телеграмм в Западном Союзе, гуляет по улицам Сан-Франциско с тихими глазами -- Мэл вежливо идет со мною теперь туда где у меня в выброшенном ящике из-под китайской бакалеи запрятана бутылка, и мы немного чествуемся как встарь -- Он больше не пьет но я говорю ему "Эти несколько глотков пускай тебя не беспокоят" -- О Мэл был еще тот любитель! Мы валялись на полу, радио на всю катушку, пока Малышка была на работе, с Робом Доннелли мы валялись там холорным туманным днем и просыпались только чтобы взять еще пузырь -- еще квинту Токая -- чтоб выпить ее под новый взрыв разговоров, потом все втроем засыпали на полу снова -- Самый худший запой что у меня был -- три дня такого и ты больше не жилец -- И в этом нет нужды

Господи будь милостив. Господи будь добр как бы тебя ни звали, будь добр -- благословляй и наблюдай.

Следи за теми мыслями, Господи!

Все у нас этим и закончилось, пьяные, фотки наши сняты, и спали у Саймона а наутро были Ирвин и Рафаэль и я теперь уже неразрывно сплетенные в своих литературных судьбах -- Считая что это важная вещь -

Я стоял на голове в ванной чтобы подлечить ноги, после всего пиенья-куренья, а Рафаэль открывает окошко ванной и вопит "Смотрите! он стоит на голове!" и все несутся позыбать, включая Лазаря, и я говорю "Гов-вно."

Поэтому Ирвин позже в тот же день говорит Пенни "О иди постой на голове на перекрестке" когда та спросила его "О что же мне делать в этом безумном городе с вами безумными парнями" -- Ответ достаточно законный но детишкам не следует драться. Потому что мир охвачен пламенем -- глаз в огне, то что он видит в огне, самое видение глазом в огне -- это лишь означает что все кончится чистой энергией и даже не ею. Это будет блаженственно.

Я обещаю.

Я знаю потому что вы знаете.

К Эрману, наверх, на этот странный холм, мы отправились, и Рафаэль сыграл нам свою вторую сонату для Ирвина, который не совсем понял -- Но Ирвину нужно понять так много про сердце, про то что сердце говорит, что у него нет времени понимать гармонию -- Мелодию-то он понимает, и климактические Реквиемы которыми дирижирует для меня, как бородатый Леонард Бернстайн, в громадных рукопростертых финалах -- На самом деле я говорю "Ирвин, из тебя выйдет хороший дирижер!" -- Но когда Бетховен вслушивался в свет, и на горизонте его городка был виден маленький крест, его костлявая скорбная голова понимала гармонию, божественный гармоничный мир, и никогда не было никакой нужды дирижировать Симфонией Бетховена -- Или вести его пальцы по сонатам -

Но все это разные формы одного и того же.

Я знаю что непростительно перебивать историю таким вот трепом -- но я должен снять его со своей груди иначе умру -- Умру я безнадежно -

И хотя умирать безнадежно не есть в самом деле умирать безнадежно, и это всего лишь золотая вечность, это не по-доброму.

Бедолага Эрман к этому времени пластом лежит от лихорадки, я выхожу и вызываю ему врача, который говорит, "Мы ничего не можем сделать -- скажите ему чтоб пил побольше соков и отдыхал."

А Рафаэль вопит "Эрман ты еще должен показать мне музыку, как играть на пианино!"

"Как только полегчает"

Печальный день -- На улице убывающего дикого солнца Левеск-художник выделывает тот безумный лысоголовый танец который меня так напугал, будто танцевал сам дьявол -- Как эти художники могут такое принять? Он вопит какие-то насмешки кажется -- Троица, Ирвин, Рафф, я отправляется этой одинокой тропой -- "Я чую дохлого кота," говорит Ирвин -- "Я чую дохлого славного китайца," говорит Рафаэль, как и прежде подобрав руки в рукава широко шагая в сумерках вниз по отвесной тропе -- "Я чую дохлую розу," говорю я -- "Я чую сладкое старье," говорит Ирвин -- "Я чую Власть," говорит Рафаэль -- "Я чую печаль," говорю я -- "Я чую холодную розовую лососину," добавляю я -- "Я чую одинокую сладкогоречь паслена," говорит Ирвин -