Анка
Шрифт:
— Топай, топай, аспид! — прикрикнул Бирюк на немца.
В отряде подсчитывали потери. Оказалось: убитых — одиннадцать; легкораненых — шесть; тяжело — двое: один боец, которого поместили к Орлову, и Кавун; без вести пропавших — тоже двое: один кумураевский рыбак и Бирюк.
— Таких потерь мы еще не имели, — покачал головой Краснов.
— Но и схваток таких тоже не было, — возразил Васильев. — Шутка ли, целая рота с минометом навалилась на нас.
В пещеру
— Товарищ командир, один пропавший сыскался, — обратился он к Васильеву.
— Кто?
— Разведчик наш.
Вошел Бирюк, подталкивая немца.
— Топай, топай, аспид.
— Вот черт! — воскликнул Краснов. — Повторно воскресает из мертвых. И каждый раз не с пустыми руками приходит.
— Зачем ты приволок его? — нахмурился Васильев.
— Трофей, товарищ командир. А раз он мой трофей, дозвольте мне же дать ему путевку к его прабабушке.
Васильев махнул рукой и отвернулся.
— Топай! — кивнул Бирюк немцу…
…Метрах в трехстах от лагеря Бирюк остановил немца, выстрелил два раза вверх из карабина, тихо сказал:
— Рви когти. Да живо. Ну?
Немец стоял на месте, ничего не соображая.
— Беги, дурак… Драпай…
Немец понял. В его глазах загорелась надежда. Он улыбнулся, залепетал:
— Ка-ме-рад… Ту-ва-рыш…
— Идиот! — злобно прошипел Бирюк. — Я тебе, туды и растуды, в душу и печенку, такого товарища дам… Беги! — и показал ему, куда надо бежать. — Туда, туда, аспид вонючий.
Словно налетевший шквал подхватил немца, и он помчался с такой резвостью, что ему впору было с зайцем бегать наперегонки. Но совсем близко прогремела автоматная очередь. Немец как-то странно подпрыгнул и нырнул головой в снег. Бирюк кинулся на звук выстрела. По склону вниз сползал кумураевский рыбак, оставляя на снегу кровавый след. Он-то и считался без вести пропавшим. Увидев Бирюка, партизан обрадованно заговорил:
— Ишь, собака… Это он от тебя хотел убегти! Но я его ловко срезал. Помоги-ка, браток. Рана тяжкая у меня…
Бирюк грубо оттолкнул ногой протянутую руку партизана, выстрелил ему в голову, вскинул на плечо карабин и неторопливо зашагал к ущелью.
Пуля, посланная Бирюком в Кавуна, пробила грудь. Кавун лежал на спине в забытьи. Васильев и Анка сидели против него и молчали. Наконец раненый открыл глаза. Он долго, щурясь, всматривался в Васильева.
— Грицко? — голос был слаб, еле слышен.
— Я, Юхим…
— Добре…
— Видал, как ты работаешь своей шаблюкой. Человека надвое раскалываешь.
— Шо?
— Я говорю, богатырский у тебя удар шаблюкой.
— Ни… Це удар… буденновский… Жалию, шо ката… офицерика… не успив… — Кавун перевел дыхание и закрыл глаза.
Анка приложила палец к губам. Васильев поднялся и на цыпочках вышел.
Новый, 1943
Январь выдался тяжелым. Немцы повторили налет на отряд. Бой был продолжительным и упорным. Противник не имел успеха и бежал, оставив в лесу немало трупов. Но и отряд потерял только убитыми восемнадцать человек. Тут уж «потрудились» Бирюк с Пауком, набившие руку в предательской стрельбе по партизанским спинам в горячке боя.
Наступил февраль. Положение малочисленного отряда еще больше ухудшилось. Патроны и запасы продовольствия подходили к концу. Вышел весь спирт. Анка перевязывала раненых ржавыми от крови, стиранными без мыла бинтами. А тут еще в тяжелой схватке с немцами осколком мины тяжело ранило Васильева в голову. Особенно плохо было ему по ночам. Он метался в жару, бредил и только к утру затихал. Командование отрядом принял Краснов. Днем, когда Васильеву становилось немного легче, он спрашивал Краснова:
— Лукич… Ты послал Бирюка в разведку?
— Я же тебе еще вчера говорил, что послал.
— Ага… Значит, забыл я… И что же?
— Да вот… еще не вернулся.
— Как народ?
— Разве ты не знаешь наших рыбаков? Народ крепкий, одним словом, морская душа.
— Совершенно верно… — Васильев подумал и сказал: — Позови сюда Анку…
Краснов вышел и скоро вернулся с Анкой.
— Вам лучше? — спросила Анка, положив руку на лоб Васильеву.
— Плох я… А позвал вот зачем…
— Слушаю.
— Поручение тебе…
— Какое?
— Сходи к Пахомовне… Узнай, не появлялся ли ее старик? Нам во что бы то ни стало… надо связаться с каким-нибудь отрядом… Непременно… Обязательно…
— Ясно.
— А ты, командир, как, одобряешь? — спросил он Краснова.
— Да какой я командир без Тарасовича и тебя, — вздохнул Лукич.
— Шо? — проснулся Кавун.
— Ничего, Тарасович… — сказал Васильев. — Спи, спи… — и махнул рукой.
Анка вышла. Краснов тоже направился к выходу. Васильев задержал его.
— Лукич, погоди.
Краснов вернулся.
— Слушаю, Афанасьевич.
— Ты куда торопишься?
— Да мы там носилки мастерим из палок и плащей. Знаешь, в случае перехода…
— Вот-вот… — перебил его Васильев. — Об этом я и хотел сказать тебе… Иди!
На этот раз Бирюку повезло больше. Немецкие солдаты отобрали у него карабин, но не раздели. В поселке Пятигорское его ввели в знакомую уже хату, порог которой он переступил с большой неохотой.
«Опять наставит фонарей под глазами…»