Анка
Шрифт:
— Догони ее и пристукни, — зашипел Бирюк, толкая в спину Паука.
Тот кинулся вдогонку за Анкой, а Бирюк закричал что есть мочи:
— Убийца!.. Держи ее!.. Ах, сука такая!.. Не добилась любви от него, так что же, за это человека надо жизни лишать?.. Держи убийцу!..
К Бирюку подбежали двое партизан с носилками.
— Что случилось?
— Сестра наша летчика убила.
— Да ну?
— И в нас стреляла. В меня и в Паука… А ну, дружок, брось носилки, они теперь не нужны. Позови сюда командира…
Краснов молча
— Это уму непостижимо, — наконец выговорил он. — Что она, с ума спятила?
— В меня стреляла, когда я ее тут защучил, — жаловался Бирюк. — Вон где она пробралась, — указал он на дыру. — И сумку впопыхах забыла.
— Да, сумка ее, — подтвердил Краснов. — Но почему в дыру, а не в дверь вошла она?
— Гадюка всегда через дыру вползает. Кому это не известно? — горячился Бирюк.
— Похоронить бы товарища…
— Мы уже и так опаздываем, — напомнил Бирюк. — Надо спасать людей.
— А где Пауков?
— За ней погнался.
— Цыбуля и его подчасок на посту? Гукните им да на марш.
— Я это мигом дело… — и Бирюк выбежал из хижины.
— Возьмите сумку, пистолет, — сказал партизанам Краснов, — и пошли.
— А носилки?
— Ни к чему теперь они…
Взойдя по тропе наверх, Бирюк остановился. В нескольких шагах в стороне что-то чернело. Он подошел ближе и — ахнул!.. На кусте висел, разбросав руки, Паук. В животе у него торчал финский нож, всаженный по самую рукоятку. Бирюк выхватил нож и, не вытирая его, поспешил вниз.
Теперь уже Краснов нервничал, ожидая Бирюка. На его голову сваливались беда за бедой. Кавун второй день не приходил в сознание, и не было никакой надежды на его выздоровление. Васильев с вечера впадал в беспамятство, горел и метался до рассвета. А тут еще Анка такое совершила — застрелила Орлова. Лукич совершенно растерялся, не зная, что предпринять. Его поддерживали партизаны:
— Крепись, Лукич. Ты теперь наш командир. Будь примером мужества для других.
— Да я и так уж креплюсь, а голова прямо раскалывается. Боюсь, рассыплется.
Наконец появился Бирюк.
— А Цыбуля?
— Ни Юхима, ни его подчаска, ни Анки. Исчезли. А это признаете? — показал он окровавленный нож.
— Анкина финка? — Лукич удивленно взглянул на окровавленный нож.
— Ее, — подтвердили партизаны.
— В брюхе Паука торчала. Убили, аспиды, и сбежали.
— Нет, моя голова совершенно не варит… Вот и крепись… Мыслимое ли дело! Чтобы Анка…
— Факт! — рубанул финкой воздух Бирюк.
— Но куда же они могли бежать? — недоумевал Краснов.
— К немцам! — с другого плеча рубанул Бирюк. — Если прихлопнула своих людей, куда же бежать? Факт, что Анка снюхалась с немцами. Смерть Скибы тоже дело темное. Почему Анка вернулась, а он сгинул?
Доводы казались такими вескими, такими неотразимыми, что Лукич
— Ну, ты эти глупости брось! Чтоб Анка — да к немцам! Видно, задержались они где-то. Однако ждать рискованно. Надо спасать хотя бы тех, кто в сборе. Другого выхода я не вижу. На марш! — отдал приказание Краснов.
К носилкам, на которых лежали Кавун и Васильев, подошли партизаны.
— Веди, Бирюк, — махнул рукой Лукич.
И отряд двинулся той потаенной тропой, которой несколько месяцев тому назад ввел его в ущелье Цыбуля.
Анка прибежала к Цыбуле потрясенная, едва выговаривая слова:
— Он убил… Бандит… Он убил его… — и разразилась слезами.
— Кто? Кого?
— Бирюк… гадина… Яшеньку убил…
— Опомнись, сестра. Подумай, что ты говоришь? — воскликнул Цыбуля.
— Убил, убил, бандюга…
Подошел Паук. Цыбуля присмотрелся к нему, спросил:
— На смену?
— Нет, за сестрицей.
— Не пойду я! — отшатнулась Анка.
— Да что там случилось? — недоумевал Цыбуля.
— Ничего не понимаю. Меня Лукич послал узнать, пришла ли сестрица. Встречаю Бирюка, он тоже не в духе. Спрашиваю, в чем дело? Молчит. А тут сестра выстрелила. Бирюк кричит: «Держите ее! Убийца она!» — и ко мне: «Догони ее!» Когда я узнал, что сестра сюда побежала, я вслед за ней, а догнать не мог. Идем, сестрица, командир ждет, волнуется.
Анка молчала.
— Иди, — сказал Цыбуля. — Да пускай нам смену присылают.
— Пошли, — настаивал Паук.
— Я боюсь с тобой идти.
— Со мной? Да тебя никто пальцем не тронет.
— Иди, иди, сестра, — уговаривал ее Цыбуля. — Нельзя же так… Командир ждет.
— Я головой отвечаю за тебя, — сказал Паук. — Приказание командира я не имею права не выполнить. Да и ты не можешь его нарушить.
— Ладно, — решительно произнесла Анка. — Идем!
Шли молча. Анка впереди, а Паук сзади. При спуске в овраг Паук схватил Анку за плечо, сильно сдавил.
— Куда мчишься?
— Что за вопрос? К командиру…
— Сюда идем, — потянул он ее в сторону.
— Это куда же еще? — и Анка сбросила с плеча его руку.
— Тут прямее дорога есть.
— Брось ты эти штуки! — насторожилась Анка. — Никакой там дороги нет.
— Ты, стерва, еще будешь упрямиться? — злобно процедил Паук и впился костлявыми пальцами ей в горло.
Жизнь Анки висела на волоске. Промедли она несколько секунд, и Паук задушил бы ее. Рука Анки сама легла на рукоятку финки. Она выхватила нож и всадила в живот Паука. Он заскрежетал зубами, ослабил пальцы и уронил голову на плечо Анки. Она с отвращением оттолкнула его. Паук сделал несколько шагов назад, остановился возле куста и упал на него спиной, свесив запрокинутую голову и разбросав руки. Анка отбежала и прижалась к дереву, наблюдая за Пауком и прислушиваясь. Но тот не шевелился и не издавал ни звука. Он был мертв…