Анна Каренина. Черновые редакции и варианты
Шрифт:
— Что, что вы хотите этимъ сказать? — вскрикнула она.
Онъ видимо затаилъ тогда то, что хотлъ сказать.
— Я хочу сказать то, что нтъ ничего, въ чемъ бы вы согласились со мною. Я хочу хать въ деревню, вы не хотите, я хочу...
— Неправда, я хочу хать въ деревню, я только желала пристроить Ганну... Разумется, для васъ интересны только лошади, вино и я не знаю, что еще.
И хотя она мелькомъ упомянула про свою Англичаночку, онъ нарочно, чтобы оскорбить ее, сейчасъ же сказалъ:
— Мн не интересно это ваше пристрастіе къ этой двочк, это правда, [1813] потому что я вижу, что это ненатурально. [1814]
— Ради Бога, ни слова еще, — вскрикнула она тогда, испуганная этой его жестокостью.
Онъ разрушалъ тотъ міръ, который она съ такимъ трудомъ состроила себ, чтобы переносить эту жизнь. Онъ ее, съ ея искренностью чувства, обвинялъ въ ненатуральности. Она чувствовала себя такъ больно оскорбленной и чувствовала такой приливъ ненависти къ нему, что она боялась себя.
1813
Зач.:
1814
Зач.: — Такъ чтоже вамъ интересно? Любовь моя вамъ тоже не интересна.
— Кто вамъ это сказалъ? Я только не понимаю любви, занимающей всю жизнь. Это не можетъ быть всегда.
— А я не понимаю другой. Впрочемъ, не говорите, идите.
— Безъ раздора мы не можемъ говорить, а раздоръ между нами страшенъ, — сказала она и вышла изъ комнаты.
Вечеромъ онъ пришелъ къ ней, и они говорили мирно, но не поминали о бывшей ссор, и оба чувствовали, что ссора заглажена, но не прошла.
Теперь онъ былъ на этомъ обд, а она оставалась дома и передумывала эту ссору, желая найти свою вину, но не находила ее и невольно возвращалась къ тмъ самымъ чувствамъ, которыя руководили ею во время спора. [1815] «Ненатурально», повторяла она себ боле всего оскорбившее ее не столько слово, сколько намреніе сдлать ей больно. «Я знаю, что онъ хотлъ сказать. Онъ хотлъ сказать: ненатурально, не любя свою дочь, любить чужаго ребенка. Что онъ понимаетъ въ любви къ дтямъ, въ моей любви къ Сереж, которымъ я для него пожертвовала? Но это желаніе сдлать мн больно. Нтъ, онъ любитъ другую женщину. [1816] Это не можетъ быть иначе».
1815
Зачеркнуто: Она начала съ желаніемъ найти свою вину и только больше и больше видла его виновность.
«Онъ все можетъ сказать мн, — думала она, раздражая сама себя. — Почемъ я знаю, можетъ быть,
1816
Зач.: и тяготится мною. Онъ можетъ сказать мн: я васъ не держу, вы не хотли разводиться съ вашимъ мужемъ, вы можете идти куда хотите. Я обезпечу васъ, если мужъ васъ не приметъ. Почему же ему не сказать мн этого?
И увидавъ, что, желая успокоить себя, она совершила опять столько разъ уже пройденный ею кругъ и вернулась къ еще большему раздраженію, она ужаснулась на самое себя. «Неужели нельзя? Неужели я не могу взять на себя, — сказала она себ и начала опять сначала. — Онъ правдивъ, онъ честенъ, онъ любитъ меня. Я люблю его, на дняхъ выйдетъ разводъ, чего же еще нужно? Нужно спокойствіе, довріе, и я возьму на себя. И теперь, какъ онъ прідетъ, я скажу, что я была виновата, [1817] хотя я и не была виновата, и мы удемъ поскоре, поскоре въ деревню; [1818] тамъ мы будемъ одни».
1817
Зач.: что я была раздражена,
1818
Зач.: Она създила кататься въ коляск къ своей Англичанк и до Двичьего поля и, не дозжая до рки, вернулась назадъ, все перебирая прежнія ихъ ссоры и стараясь отгонять отъ себя раздражающія ее мысли и, пріхавъ домой,
И чтобы не думать боле и не поддаваться раздраженію, она позвала двушку и занялась распоряженіями для перезда въ деревню. [1819]
* № 189 (рук. № 103).
XVIII.
Куда? зачмъ она хала? — она не знала. Она оказала къ Облонскимъ потому, что прежде она имла это намреніе. Но длать надо было что нибудь. Надо было во чтобы то ни стало не оставаться на мст и уйти отъ самой себя.
Погода была блестящая, ясная. Все утро шелъ дождикъ, потомъ туманъ, и теперь недавно только прояснило. Желзныя крыши подъздовъ, плиты тротуаровъ, голыши мостовой, колеса и кожанные верхи пролетокъ извощиковъ — все ярко блестло на сверкавшемъ изъ тучъ солнц. Было 3 часа и самое оживленное время на улицахъ.
1819
Зачеркнуто: Она твердо ршилась не поддаваться боле духу борьбы, овладвшему ими, и примириться съ нимъ. Нечего было даже мириться, потому что ссоры не было никакой.
Покойная, легенькая игрушечка коляска, скрывая своими рессорами тряскость мостовой, чуть покачиваясь, быстро двигалась на ровномъ ходу кровныхъ срыхъ. Прислонившись къ стнк коляски въ той привычной, но столь несвойственной ей теперь поз довольства и праздности, Анна, прикрываясь шитымъ кружевнымъ зонтикомъ, оглядывала встрчающіеся лица, экипажи, дома, мимо которыхъ она быстро проносилась, и все вызывало въ ней рядъ мыслей чрезвычайно ясныхъ, неимющихъ ничего общаго съ мыслями, мучавшими ее дома. Испугавшее ее внутреннее клокотаніе страсти вдругъ затихло: она думала только о томъ, что видла, и испытывала неожиданное облегченіе. «Вотъ Albert кондитеръ и молодая двушка съ красной рукой, на которую она надваетъ перчатку, улыбаясь выходитъ и говоритъ что то мущин съ бородкой. Она не сестра, a невста. — Что у нея за путаница въ голов, у бдной. — Везутъ мебель в огромномъ рыдван съ надписью. Когда я жила въ двушкахъ въ Москв, этаго еще не было. Это способъ передвиженія и реклама.
1820
[не сочетается]
Такъ думала она, съ чрезвычайной быстротой переносясь отъ одной мысли къ другой и особенно ясно, свтло все понимая и не позволяя себ останавливаться на тхъ воспоминаніяхъ, которыя бы ввели ее въ тотъ кругъ мыслей, которыми она мучалась дома. Вспомнивъ о себ, какою она была теперь, она не подумала о своемъ положеніи, а только о себ какъ о женщин и тотчасъ же, занятая новыми впечатлніями, перенеслась дальше. «Какъ славно онъ заворотилъ на бульваръ, — думала она про толстаго едора кучера. — Онъ, врно, гордится лошадьми и мною, и также Петръ. Съ какой онъ гордостью смотритъ на пшеходовъ съ высоты своихъ козелъ. Все тоже, что чины и мста и ордена. Для него эта ливрея тоже, что для Алекся Александровича была первая лента». Вспомнивъ объ Алекс Александрович, она безъ всякаго отношенія къ своему положенію представила его себ, какъ живаго. И хотя это продолжалось только мгновеніе, она съ наслажденіемъ вглядывалась въ его физіономію, въ физическую и нравственную, которую она всю такъ очень, какъ никогда, увидала теперь. Она видла его съ его тусклыми и кроткими глазами, напухшими синими жилами на блыхъ рукахъ. «Стива телеграфируетъ, что онъ въ нершительности. Разумется, въ нершительности. Если бы онъ зналъ, любитъ ли онъ меня или нтъ, проститъ ли или нтъ? Ненавидитъ ли теперь или нтъ? А онъ ничего не знаетъ. Онъ жалкій». И опять, избгая возвращенія къ своимъ мыслямъ, она [занялась] [1821] наблюденіями надъ гуляющими на буль[вар], виднющимися ей сквозь деревья.
1821
Взятое в этом варианте в квадратные скобки приходится на оторванные края листа и восстанавливается предположительно. В двух случаях, когда утраченные слова не могут быть угаданы даже приблизительно, на месте их поставлен вопросительный знак.
«[Двуш]ка съ картонкой, эта женщи[на] въ голубомъ. И т дв и эти мущины [?] черный рой около нихъ, почти [?] — думала она, — изъ десяти девять здсь [зан]ятые одними гадкими чувствами, [га]дко смотрть на нихъ. Оттого гадко, [о]тъ того я знаю это, что сама тмъ же занята». Мущина поклонился ей у Никитскихъ воротъ. Когда она уже прохала, она вспомнила, что это былъ мужъ Аннушки. «Наши паразиты», подумала она, вспомнивъ, какъ все это семейство понемногу пристроивалось около нихъ и какая странная семейная жизнь была Аннушки. Прежде она никогда не думала объ этомъ, но теперь живо поняла, что Аннушка съ мужемъ не жила, а готовилась жить, наживая деньги по паразитски, выбирая сокъ изъ нихъ. «А все таки она душевно мне сказала: молитесь Богу», вспомнила Анна и, вспомнивъ свой отчаянный призывъ, на который такъ отвтила Аннушка, она удивилась, но не стала вспоминать, что привело ее въ это состояніе. «Она сказала: молитесь Богу. И какъ часто это говорятъ. И какъ мало это иметъ смысла». Анна вспомнила, какъ она по дтски молилась Богу, потомъ какъ Алексй Александровичъ и Лидія Ивановна нарушили ея дтское отношеніе къ молитв, какъ она пыталась войти въ ихъ духъ и не могла и какъ она потомъ при связи съ Вронскимъ откинула это и какъ потомъ въ разговорахъ [съ] братомъ, съ Вронскимъ, съ Воркуевымъ еще [нед]авно посл чтенія Ренана ей ясно стало, [ка]кой это былъ смшной, ненужный обманъ. Вся жизнь ея была теперь любовь къ нему. «Къ чему же тутъ былъ Богъ?» подумала она, и, чувствуя, что она приближается опять къ той области, отъ которой она ушла, она тотчасъ же обратила вниманіе на извощика, обливавшаго водою блестящія колеса пролетки. «Точно онъ не запачкаетъ ихъ сейчасъ же, но ему надо прельстить красотою своего экипажа и, можетъ быть, чтобъ и заниматься чмъ нибудь. Мы вс ищемъ, чмъ бы занять время, только бы не [думать] о томъ, что страшно. Такъ [я] ду теперь къ Долли, чтобы не думать. А что мн нужно отъ Долли? Ничего. Спросить, не пол[учила] ли она извстій отъ Стивы. Но это [только] предлогъ. Мн не нужно этаго».
И [она] стала думать о Долли. Она поняла [те]перь такъ, какъ никогда не пони[мала] прежде. Вс закоулки ея души ей [были] теперь видны въ томъ холодномъ [прон]зительномъ свт, въ которомъ [она] видла теперь все. Эта ясность [пони]манія доставляла ей большое на[слаж]деніе. Ясность эта не размя[гчала] ее, а, напротивъ, ожесточая ее, доставляла ей успокоеніе... Она теперь видла Долли со всми подробностями ея физическихъ и нравственныхъ свойствъ, видла вс закоулки ея души. «Она притворяется теперь, что любитъ свое положеніе, — думала она про нее, — но она ненавидитъ это положеніе и завидуетъ мн. Она длаетъ что можетъ, пользуется своимъ положеніемъ заброшенной, несчастной жены, трудящейся для семьи, и носитъ этотъ ореолъ какъ можно больше къ лицу. Она и любитъ меня немножко, и боится, какъ чего то страшнаго, и завидуетъ, и рада случаю показать мн свою твердость дружбы. Но это неискренно. Какая дружба, когда пятеро дтей и несчастная страсть къ мужу, которая душитъ ее. Она занята собой, какъ и вс мы. Вс мы заброшены на этотъ свтъ, зачмъ то каждый [самъ на] себя съ своей запутанностью ду[шевной], страданіями и смертью нако[нецъ], и вс мы притворяемся, что вримъ, любимъ, жертвуемъ. А ничему не вримъ кром того, что больно или радостно. Ничего не любимъ кром себя и своихъ страстей и ничмъ никогда не жертвуемъ».
Какъ будто пользуясь тмъ пронзительнымъ свтомъ, который освщалъ все ей теперь, она съ необыкновенной быстротой переносила свои мысли съ однаго предмета на другой. Въ это время какъ она думала о Долли, она успла подумать объ чувствахъ старичка извощика, котораго чуть не задавилъ едоръ съ его клячей и которому Петръ же погрозилъ, сомнваясь въ его виновности, и о Яшвин, недовольномъ тмъ, что П[вцовъ], проигравшій все свое состояніе, не платилъ, [потому что] у него нтъ.