Анна Каренина. Черновые редакции и варианты
Шрифт:
Свтъ, проницающій все, потухъ. Она не видла, не понимала ничего и не думала, а чувствовала только его, того, котораго она любила. [1782] И опять вмст съ этимъ чувствомъ, поднималось въ ней навожденіе ревности и злобы, и опять захватывало дыханье, и въ голов толпились не разобранныя, неясныя мысли.
«Да, надобно хать скоре», — сказала она себ, еще не зная, куда хать. Но ей хотлось опять той ясности мысли, которую вызывали въ ней качка и движеніе экипажа: «Да, надо хать къ старой Графин на дачу. Вдь Алексй (Вронской) говорилъ мн, что она будетъ рада меня видть, только сама не можетъ пріхать. Да, надо прямо хать къ ней».
1782
Зачеркнуто: Коляска подъхала къ дому.
— Нтъ, я не выйду. Ты слзай, Петръ, — сказала она лакею. — А ты, Филиппъ, позжай на Нижегородскую дорогу. Вдь въ 9 часовъ отходитъ поздъ.
— Такъ точно съ.
— Позжай шагомъ, мы успемъ.
Она [1783]
1783
Зачеркнуто: позвонила Аннушку и велла пересмотрть
1784
Зач.: Петру она велла оставаться. Черезъ полчаса она вышла и, уложивъ въ ноги мшочекъ и закрывшись пледомъ,
— Мн тебя не нужно, Петръ. Если хочешь, оставайся.
— А какъ же билетъ?
— Ну подемъ, правда. А то мн совстно, я тебя замучала.
Петръ весело, какъ бы награжденный годовымъ жалованьемъ, вскочилъ на козлы и, подбоченившись, приказалъ хать на вокзалъ, какъ любятъ называть лакеи.
«Вотъ онъ опять. Опять все ясно», с улыбкой радости сказала себ Анна, какъ только коляска тронулась, и направила свой электрическій свтъ на то, куда она хала и что будетъ тамъ съ матерью и съ нимъ. При яркомъ свт она тотчасъ же увидала, что старая Графиня тутъ посторонняя, что про нее и думать нечего, а вопросъ только въ немъ. Возможно ли все измнить, выдти за него замужъ и быть ему и ей счастливой? «Нтъ и нтъ», отвтила она себ спокойно, безъ грусти. Радость видть всю правду заслонила горе того, что она открывала. Нтъ, невозможно; вдь это уже ршено, мы расходимся, и я длаю его несчастіе, и передлать ни его, ни меня нельзя. Вс мы брошены на свтъ зачмъ то, чтобы мучаться и самимъ длать свои мученія и не въ силахъ быть измнить ихъ». И она перебирала всю жизнь, и все ей грубо, просто и ясно было, и, какъ ни мрачно все было, ясность, съ которой она видла свою и всхъ людей жизнь, радовала ее. «Такъ и я, и Петръ, соскакивающій съ козелъ, и этотъ артельщикъ съ бляхой, — думала она, когда уже подъхала къ низкому строенію Нижегородской станціи. — Зачмъ они живутъ, о чемъ они стараются? Сами не знаютъ».
— Прикажете до Обираловки? — сказалъ Петръ.
Она хотла было сказать, что не нужно. Но если не хать на дачу къ Графин, надо домой хать. И также трудно. И потомъ, разв не все равно?
— Да, — сказала она ему, подавая кошелекъ съ деньгами и мшочекъ, и, развернувъ пледъ, вышла за нимъ.
Какъ только она ступила на землю, выйдя изъ коляски, эта ясность мысли, освщавшая ей все, опять исчезла. Опять она думала о томъ, какъ она прідетъ къ Графин, о томъ, что она скажетъ ему и какъ жизнь ихъ еще можетъ хорошо устроиться. Она сла на звздообразный диванъ по середи комнаты и, опустивъ свое закрытое вуалемъ лицо, ждала. Раздался звонокъ. Какіе то мущины, молодые и шумные, торопливые, развязные и вмст внимательные къ тому впечатлнію, которое они производятъ, прошли черезъ залу. Петръ въ пелерин прошелъ проводить до вагона. Шумные мущины затихли, когда она проходила мимо ихъ по платформ, и одинъ что то шепнулъ о ней другому. Она поднялась на высокую ступеньку и сла одна въ куп на пружинный грязно блый диванъ. Мшокъ, вздрогнувъ на пружинахъ, улегся, и кондукторъ захлопнулъ дверь и щеколду. Дама въ шляпк и двочка смясь пробжали внизу. «У Катерины Андреевны, все у нея», прокричала двочка. Потомъ все затихло, и на Анну нашелъ ужасъ. Она вскочила и бросилась къ двери, чтобы выскочить, но кондукторъ отворялъ дверь, впуская мужа съ женой — врно, помщиковъ.
— Вамъ выйти угодно?
Анна не отвтила. Кондукторъ и входившіе не замтили подъ вуалью ужаса на ея лиц. Она вернулась въ свой уголокъ и сла. Чета сла съ противоположной стороны [и] съ трудомъ, изъ учтивости, удерживались отъ желанія оглядть ея кружева и платье и вообще выказывавшее принадлежность къ высшему, что они, свту. Мужъ спросилъ, позволитъ ли она курить? Она сказала «да» и рада была, что въ вагон была не одна. Ужасъ ея прошелъ, но тотъ же туманъ былъ въ голов, какъ и дома, какъ и при выход изъ коляски. Мужъ съ женой говорили по французски о томъ, что имъ не нужно было говорить, — для нея. 2-й звонокъ, шумъ, крикъ, смхъ, продвиженье багажа, 3-й звонокъ, свистокъ, визгъ паровика, рванула цпь, и покатился мимо смотритель въ красной шапк, дама въ лиловой шляпк, мужикъ въ ситцевой рубах и уголъ станціи, и плавно, масляно зазвучали по рельсамъ колеса, и чуть выкатились вагоны на свтъ, какъ Анна опять почувствовала присутствіе свта и опять стала думать: «Да, на чемъ я остановилась? Что
— Какой ты эгоистъ однако, — сказала по французски дама, особенно грасируя, потому что она думала, что это особенно хорошо. — Ты только для себя, стало быть, хочешь удобства.
И эти слова какъ будто отвтили на мысль Анны. «Да, только для себя, — сказала она себ, — потому что я только себя чувствую». И вмст съ тмъ она, глядя на краснощекаго мужа и жену, поняла, что жена считаетъ себя непонятой женщиной, болзненной, а мужъ обманываетъ ее и поддерживаетъ въ ней это мнніе о себ. Она какъ будто видла ихъ исторію и вс закоулки ихъ души, перенеся свтъ на нихъ. «Да, только для себя. Но я, живая и просящая у него, какъ милости, любви, я противна; но я умершая, сама умершая по своей вол, потому что я поняла ложь своего положенія и не хочу въ ней быть, я прекрасна, я жалка. И надо умереть по своей вол, — совершенно спокойно продолжала она думать. — Свч потухнуть, и отчего же ее не потушить, когда смотрть больше нечего, когда гадко смотрть на все это? Зачмъ этотъ кондукторъ пробжалъ по жердочк? Зачмъ они кричатъ, эти молодые люди, въ томъ вагон? Зачмъ эти все говорятъ? Все неправда, все ложь, все обманъ. Но какъ?»
Когда поздъ подошелъ къ станціи, Анна вышла и подошла къ Начальнику станціи.
— Далеко въ имнія Вронской?
— Близко съ. Вамъ туда угодно? Экипажъ есть. Петровъ, посмотри, есть коляска? Графъ Вронской тутъ сейчасъ были; они опоздали на поздъ въ Москву. Сейчасъ будетъ коляска.
— Благодарю васъ.
Анна вышла на платформу въ то время, какъ поздъ отходилъ дальше. Опять у ней все спуталось въ голов, и она смутно помнила послднюю мысль, на которой она остановилась: «Какъ?» Она, къ удивленію сторожа, прошла платформу впередъ и стала возвращаться. Вдругъ затряслась платформа. Анн показалось, что она детъ опять. Опять все освтилось; подходилъ товарный поздъ. Она быстрымъ, легкимъ шагомъ подошла къ краю платформы, прошла локомотивъ. Машинистъ въ куртк посмотрлъ на нее. Большое колесо ворочало рычагомъ. Она вспомнила первую встрчу съ Вронскимъ и смерть раздавленнаго человка. Она смотрла подъ рельсы. «Туда, и свча потухнетъ, и я прекрасна и жалка».
Первый вагонъ прошелъ, второй только сталъ подходить. Она перекрестилась, нагнулась и упала на колни и поперекъ рельсовъ. Мужичекъ что то длалъ въ желз, приговаривая. Она хотла вскочить, но свча, при которой она читала книгу, исполненную тревогъ, счастья, горя, свча затрещала, стемнла, стала меркнуть, вспыхнула, но темно, и потухла.
* № 186 (рук. № 100).
«Нтъ, я безсмысленно раздражительна, — сказала она себ. — Этаго не будетъ больше. Сейчасъ же я примирюсь съ нимъ». Она надла халатъ и хотла идти къ нему, когда услыхала его приближающіеся шаги. Но какъ только она услыхала его шаги, она уже почувствовала торжество побды и удержала свое чувство. Когда же она увидала его искательный взглядъ, она объяснила себ это тмъ, что онъ былъ виноватъ, а виноватъ онъ могъ быть только тмъ, что онъ не любилъ уже ее, а любилъ другую. И, опять похолодвъ къ нему сердцемъ, она сла у туалета, какъ бы занятая укладываніемъ своихъ колецъ и какъ бы не желая замтить его.
Вронской, уйдя отъ Анны, ходилъ взадъ и впередъ по своей комнат, стараясь утишить свой гнвъ на нее. Жизнь съ ней становилась адомъ. Она длала все, чтобы отравить его жизнь. Она злоупотребляла силою своей слабости. Она знала, что онъ, лишившій ее общественнаго положенія, не броситъ ее, но она злоупотребляла этимъ. Уже давно онъ понялъ все то, что онъ потерялъ этою связью, и готовъ былъ перенести многое; но отдать всю свою свободу, покориться женщин онъ не могъ. Она злоупотребляла той властью, которую она въ минуты нжности имла надъ нимъ. Но она не довольствовалась этимъ. Въ послднее время она стала угрожать чмъ то. Вчера она сказала, что раздоръ между ними страшенъ для меня. Эта неопредленная угроза была такое орудіе, которымъ она могла взять его въ рабство, если онъ только поддастся ему. «Но я не поддамся этой угроз, — думалъ онъ, — я сдлаю все для нея, потому что я чувствую, что я обязанъ не оставить ее, и потому что я люблю ее. Разумется, я люблю ее. Она не можетъ понять того различія любви, когда она была цль моей жизни, и теперь, когда она соединена со мною, и цли у меня другія. Ей тяжело, она одинока, она больна. И о чемъ мы спорили? Ну, я готовъ хать посл завтра. Покорюсь, она оцнитъ это». И въ этомъ расположеніи онъ вошелъ къ ней.
Она сидла, перебирая кольца, и не оглянулась на него, но по лицу ея онъ видлъ, что она страдаетъ, и былъ радъ тому, что она чувствуетъ свою вину.
* № 187 (рук. № 100).
Вронской стоялъ у коляски, въ которой сидла свженькая, вся въ веснушкахъ миловидная двушка, передававшая ему свертокъ чего то (это была воспитанница Графини Вронской), и, улыбаясь, говорилъ съ ней что то.
«Это она», сказала себ Анна, замстивъ то пустое мсто ревности, которое въ ней было, этой воспитанницей, и, когда Вронской пришелъ къ ней, она не сказала того, что хотла, не сдлала даже попытки примиренія, а холодно спросила: [1785]
1785
Зачеркнуто: чтобы сказать что нибудь.
— Кто это? Когда же мы демъ?
— Когда хочешь.