Анна Леопольдовна
Шрифт:
– Впрочем, госпожа Адеркас теперь более компаньонка, нежели воспитательница Ее высочества.
– Отчего? – спросила я осторожно.
– Сколько возможно учиться?!
Мне почудилось, будто эти деланные слова графиня проговорила с некоторым вызовом. Кому этот вызов предназначен? Едва ли госпоже Сигезбек! Эта последняя снова и деликатно переводит разговор на образ жизни Ее высочества. Доротея пересказывает придворные новости. Оказывается, поиск женихов идет полным ходом. Граф Остерман держит сторону прусского принца. Левенвольде стоит за принца Бевернского. Маньян, секретарь французского посольства утверждает, будто венский двор сватает принцессе принца Карла, брата герцога Лотарингского. Из саксонского посольства распространяются толки о принце Бранденбург-Байрейтском. Но покамест никто из этих возможных женихов не прибыл в Россию. Однако образ жизни Ее высочества уже переменился. Ведь принцесса уже не ребенок, а в самом ближайшем будущем – невеста! Единственное, чего мы так и не добились от графини Миних, – подробности
Я видел, что госпожа Сигезбек колеблется, не зная, как поступить: оставить ли меня наедине с графиней или все же избавить меня от этого явно неприятного мне t^ete-`a-t^ete [57] . Разговор то и дело замирал. Доротея отвечала невпопад. Все попытки докторши оживить беседу ни к чему не приводили. Я давно уже поняла, как нетерпеливо желает графиня остаться наедине со мной. Но зачем? Она ведь не может знать об Андрее! Кажется, госпожа Сигезбек строит свои предположения. Я быстро и как могу выразительно смотрю на нее. Она, оправдавшись немедленной необходимостью сделать некоторые хозяйственные распоряжения, оставляет нас. С первых слов Доротеи я понимаю, что ей и в голову не может прийти мысль… И никто не подумает об Андрее, никто не угадает…
57
t^ete-`a-t^ete (фр.) – здесь – уединение; обычный перевод: с глазу на глаз.
Как жаль, что графиня относится к разряду женщин бестолковых, многословных и нервических. Сколько времени ушло в нашем разговоре на ее язвительные реплики, выпытывания, нелепые признания! Если судить по ее словам, граф без ума от меня. Но прежде чем это обстоятельство признать, она пыталась упрекать меня в обольщении ее супруга. Наконец слезы навернулись на ее глаза. Она призналась мне в любви к своему графу. Все это было мне докучно. Меня тревожила лишь вероятность навязчивости молодого Миниха. Я сказала ей прямо, что мне были бы неприятны, противны его домогательства.
– Я люблю другого человека!
Не знаю, как вырвалось у меня это признание, крайне обрадовавшее Доротею.
– Стало быть, вы не любите Эрнста?
– Разумеется, нет. – Мой тон был непритворным.
Успокоившись, она попыталась вызнать имя и звание любимого мною.
– Никому не следует знать о нем, – уперлась я. – Это любовь без взаимности. Ему неведомы мои чувства и никогда ведомы не будут.
Она осведомилась, занимает ли этот таинственный незнакомец придворную должность.
– Он – знатная персона, – отвечала я уклончиво, стремясь как возможно более запутать мою собеседницу.
Она принялась уверять меня, что в России это не может представлять важного препятствия…
– …сам Великий Петр…
И я в сотый раз принуждена была выслушать историю брака основателя империи с воспитанницей пастора Глюка. Но это был отличный повод мне для выражения притворной обиды:
– Вы полагаете меня не довольно родовитой? Род Мюнхгаузенов давно известен в германских землях.
Она поспешила рассыпаться в извинениях.
– Оставьте! – отвечала я, изображая отчаяние. – Он не может быть мужем мне. Он женат.
Она не нашлась что ответить, и видно было по ее лицу, как она пытается угадать, кто бы это мог быть.
И тут я поступила неосмотрительно, как это часто со мной случается. Ободренная успехом своей многогранной лжи, я сказала лишнее.
– Он – иностранец, – сказала я и тотчас подосадовала на себя. Графиня заметила мою досаду и лихорадочно угадывала, кого же я люблю столь несчастной любовью.
Она успела узнать так много, и видно, ей не терпелось по делиться узнанным. Однако из учтивости она должна была неким образом закруглить разговор.
– Как все это печально, – проговорила она с участием, несомненно притворным. – Но вы так молоды, Элена, ваши чувства переменятся…
Я молчала, чтобы снова не сболтнуть лишнее. Она протянула руку и потрепала меня по щеке – молодая замужняя дама – юную дурочку.
Не помню, как возвратилась госпожа Сигезбек и о чем происходил дальнейший разговор. Однако уже вечером следующего дня приехала тетушка Адеркас, явно встревоженная; я предполагала, что она останется на ночь, но она рассеянно по целовала меня, заметила мой свежий вид; затем, после долгой беседы взаперти в комнатах госпожи Сигезбек, поспешила отбыть во дворец, не испугавшись путешествия, почти ночного. Впрочем, я и не дождалась ее отъезда, ушла к себе и заснула крепко. А наутро госпожа Сигезбек пришла ко мне, когда я была еще в постели, и принялась встревоженно выпытывать, что означают придворные толки о моей неразделенной любви к испанскому посланнику, герцогу де Лириа [58] . Для меня не составило труда понять, кто явился живым источником подобных сплетен. Я, конечно, видала испанского посланника при дворе. Он англичанин, ему почти сорок лет; он действительно красив и все еще строен, но весь вид его выдает изнурение. Ее высочество однажды, когда мы толковали об иноземных послах, отозвалась похвально об уме герцога (со слов императрицы) и сожалела искренне о его болезни. Но теперь я никак не могла вспомнить лицо герцога… Что же я натворила! Теперь этому почтенному, достойному и тяжко больному человеку станут досаждать глупыми
58
Якопо Фитц Джеймс Стюарт, герцог де Лириа-и-Херика (1695–1735) – испанский посол и полномочный министр в России в 1727–1730 годах, автор воспоминаний.
Госпожа Сигезбек пристально смотрела на меня. Она была обманута явным моим смущением, назвала меня сумасброд кой и вновь и вновь призывала к серьезности. Она поверила всему. Но меня насторожило, когда она обронила уже в двери:
– Могло сделаться и худшее. Я полагала тебя еще более сумасбродной!
Нет, нет, она не могла иметь в виду Андрея.
Вчера дочитала историю Жиля Блаза. Уже третье мое длинное письмо Карлхену заполнено описанием содержания прелестной книги и моих от нее впечатлений. Завтра буду писать следующее письмо.
Письмо Карлу отложено. За мной прислали из дворца. Мне чудится, будто я уже давно не видела Андрея, хотя прошло не так много времени после нашей встречи в саду.
В покоях Ее высочества застала я веселое общество, состоявшее из сестер Менгден и Натальи и Прасковьи Ягужинских [59] . Шла веселая игра в фанты. Принцесса показалась мне непривычно оживленною. Мгновенно сделалось жаль прежнюю кроткую и пугливую девочку, ведь я уже успела даже полюбить ее. Но Ее высочество живо обернулась ко мне, побежала резво к двери и кинулась мне на шею, приговаривая взволнованно по-немецки, до чего же она рада моему выздоровлению. Я решилась поцеловать Ее высочество в плечо. Меня приветствовали во все голоса и немедленно усадили и вовлекли в игру, сопровождаемую пением, взрывами смеха и даже танцами посреди комнаты. Тетушка Адеркас поместилась скромно в уголку на кресле и с вязаньем кружева в руках. На столе стояла бутылка сладкого вина, стаканы и блюда разнообразных печений. Я приблизилась к тетушке, наклонилась и обняла ее. Затем уселась на стул, откинувшись на спинку. Принцесса сказала громко, со свойственной ей открытостью, что справлялась о моем здоровье много раз и еще на днях Доротея уверяла, будто я все еще больна, а вчера Доротея сказала, что я совсем поправилась от болезни. Доротея сделала вид, будто не слышит речей Ее высочества, и о чем-то смеялась с сестрой Юлией. Для меня же все мгновенно прояснилось. Доротея не желала моего присутствия в покоях принцессы, опасаясь, как бы я не обольстила окончательно ее Эрнста. Однако оказалось невозможным слишком долго обманывать Ее высочество. Меня трогает эта привязанность принцессы к моей скромной особе. Доротея, однако же, весела. Из общей беседы, то и дело прерывавшейся беззаботным смехом, я узнала, что господин Миних-младший послан на маневры Конногвардейского полка, созданного в правление нынешней императрицы. Доротею поддразнивали отсутствием супруга.
59
Наталья и Прасковья Ягужинские – дочери Павла Ивановича Ягужинского (1683–1736), российского политического деятеля и дипломата; в правление Анны Иоанновны – кабинет-министра.
Внезапно из-за дверей раздались громкие звуки скрипок. Принцесса подбежала к Юлии Менгден и, живо обняв ее, что-то зашептала ей на ухо с улыбкой шаловливой. Аурора поспешила отворить двери. Музыку составляли несколько искусных скрипачей, приведенных сюда венским посланником, итальянцем, маркизом Ботта д'Адорно [60] . Его имя Антонио, он человек живого и веселого нрава, и хотя он уже не так молод (ему пошел четвертый десяток), однако девицы и даже Ее высочество, обычно столь сдержанная в выражении чувств, встретили его радостными возгласами. Стало быть, за время моего отсутствия составился некий интимный кружок при особе Ее высочества. И, разумеется, душою этого кружка явились сестры Менгден. Вместе с маркизом и музыкантами явился граф Линар [61] , саксонский посланник, недавно прибывший. Он хорош собой, выглядит моложе своих лет (ему чуть более тридцати); черты его лица красивы и выражают ум, но на мой взгляд, совершенно лишены своеобразия и – как бы это сказать более точно? – остроты. Одет он щегольски, и парик его вычесан великолепно. Ее высочество наивно поглядывает то на него, то на Юлию, шаловливо улыбаясь при этом. Впрочем, они и сами обмениваются взглядами без стеснения. С приходом мужчин и музыкантов девичье собрание очень оживилось. Маркиз предложил начать танцы. Но кавалеров было куда меньше, чем дам, то есть всего лишь двое.
60
Антонио Оттоне де Ботта д'Адорно (1693–1745) – маркиз, с 1737 года посланник в России Австрийской (Священной Римской) империи.
61
Мориц Карл Линар (1702–1768) – граф, саксонский и венский посланник в России в 1733–1736 годах и в 1741 году.