Анна
Шрифт:
Анна поняла, что видит умственно отсталого.
Ей вспомнился Игнацио, сын женщины, которая раз в неделю приходила на ферму на уборку. Бедняге, когда он родился, не хватало воздуха, и он на всю жизнь остался недоразвитым. Он катался по земле, исходил слюной, клал голову на плечо, и ел всё, что находил, в том числе кал.
Анна недоумевала: как это Красная Лихорадка обошла Крошку стороной? Может быть потому, что она наполовину мужчина и наполовину женщина? Не настоящая же она Взрослая!
Она
Горькая улыбка скривила ей губы, когда все, обезумев, бросились к повозке, пытаясь дотронуться до уродца, но синие отталкивали их палками.
Её брат сидел в глубине грузовика. Как и другие, он сражался с ордами рук, пытавшихся опустить его на дно.
Анна окликнула его как могла громко, но голос потонул среди криков, сирены и треска огня.
Она посмотрела вниз. На секунду ей захотелось спрыгнуть, затем на четвереньках она направилась к решётке, по которой поднялась. В центре крыша провалилась, и внутри сарая суетилось множество тел.
Анна с большим трудом спустилась, борясь с остальными, хватаясь за волосы и футболки. На полпути она не выдержала и упала в толпу, которая подхватила её. Вместе с сотнями других детей она бросилась к грузовику.
Её подтолкнули сначала вперёд, а затем назад в пересекающиеся человеческие потоки, которые кричали во всю глотку.
Вдали грохотал грузовик, направляясь к скелету, а дети истерично цеплялись за борта и кабину. Грузовик заехал в огонь со всей своей свитой.
Анна не видела, что произошло дальше. Это было слишком далеко, но марионетка загорелась в считанные секунды до самой головы и превратился в факел, которым осветило каменоломню. Огненная рука оторвалась от туловища, и огонь перекинулся на автоцистерну.
Площадка представляла собой обезумевший муравейник. Все бегали в разные стороны. Анна неподвижно смотрела на ад, в который угодил брат.
Мир взорвался.
Автоцистерна с грохотом превратилась в красный шар, который поднимался в ночи и раздувался, разбрызгивая метеоры, которые оставляли за собой яркие следы и в конечном итоге со свистом падали в толпу и на песчаные холмы, поджигали сосны на хребтах. Ударной волной, как раскаленной пощечиной, Анну оттолкнуло назад и обожгло лицо, шею, ресницы. Из лёгких выбило весь воздух.
Шар взорвался, выпустив толстый чёрный гриб, который опустился в долину. В жемчужном тумане возникали огненные вихри, а чёрные фигуры появлялись и исчезали, поглощенные дымом.
Анна встала и начала продвигаться вперёд. Она прищурилась, пытаясь очистить глаза от слёз, и кашляла, отравленная парами бензина. В неё на бегу врезалась маленькая девочка, и она снова упала на землю. Анна встала и пошла к огню – там её брат. Ей обжигало ноги. Она недоумевала: не горят ли у неё волосы?
– Анна! – кто-то сзади схватил её за плечо.
Она помотала головой и не обернулась.
–
В этот раз её схватили за руку.
Пьетро, чёрный от копоти, в разорванной футболке, сжимал в руках мальчика, положившего голову ему на плечо.
Анна подошла ближе и закрыла лицо руками.
Малыш едва поднял голову, посмотрел на неё и потянулся руками:
– Анна.
Часть третья. Пролив
8.
На песке было жарко, но если копнуть ногой, становилось холодно и мокро. Анна лежала на махровом полотенце, тёплое солнце согревало лоб и конечности. Прибой лениво ворошил гравий, кричали чайки.
Она чувствовала себя томно и вяло.
Анна повернула голову, приоткрыла глаза и увидела хвост и костлявую задницу Пушка, лежавшего рядом. Чёрные чешуйчатые подушечки лап вздрагивали, словно он бегал во сне. У кромки воды Астор бегал голышом, подпрыгивая и пиная волны. Руки торчали у него, как палки из двух зелёных надувных подлокотников. Кончиками пальцев он рисовал полосы на песке, а волны стирали их.
– Что ты делаешь? – крикнула Анна.
Малыш на мгновение взглянул на неё, схватил длинную корявую палку и побежал к ней, обсыпав песком.
– Осторожнее... – поморщилась Анна, вытирая лицо.
– Смотри, какая классная! – Астор взмахнул палкой в воздухе.
– Это просто палка.
– Это не палка, – Астор указал на темную щель в побелевшем дереве. – Это змея. Вот её голова? У неё даже рот есть.
– Есть хочешь?
– Немного.
– Пойдём?
– Ты же говорила, что мы искупаемся.
– Когда? Не помню.
– Вчера, – брат схватил её за указательный палец и потянул к морю.
– Правда? – Анна присела на корточки и потянулась.
Со дна моря поднимались облака, словно струи белого пара. В конце бухты, там, где Чефалу вонзил старый каменный нос в воду, стая чаек набрасывалась на косяк рыб.
– Пошли... – хмыкнул малыш.
– Ладно.
Астор радостно показал кривые зубы и бросился в песок, обвалявшись, как мясной рулет, а потом вскочил, подбежал к Пушку и схватил его за хвост.
– Пошли купаться!
– Оставь его в покое, – фыркнула Анна.
Но малыш не сдавался и с хрюканьем пытался потащить собаку к воде.
Этот пёс был святой. Он прибился к ним около отеля, и они с Астором сразу подружились. Брат садился на него, дёргал за уши, лазил в пасть, как укротитель львов. Он не давал ему уснуть. И всё же, играя с Астором, пёс проявлял осторожность, будто боялся его ранить. Он делал вид, что кусает его, но не сильно. Во время долгого путешествия к Чефалу, пёс никогда не терял Астора из виду. Если Астор отставал, пёс то и дело отбегал к ребёнку.