Античный театр

Каллистов Дмитрий Павлович

– Да ты что, девонька? Вернись! Вернись! Слышишь?

Глаза у Даши были закрыты, кожа белая-белая, а губы голубые, почти синие. Ваня тряс её за плечи, будил-будил, но Даша его не слышала. Мирно сопела и даже не чувствовала, как теряла с каждым вздохом последнее тепло.

– Кар! – рядом опустился большой чёрный ворон.

– Опять ты?! – сорвался на него Ваня.

Не до вороновых предсказаний ему сейчас. Надо Дашу будить. Нельзя зимой в горах спать, да ещё и в такую метель.

– Вставай, Огневушечка, вставай! Расскажи мне, как мир с закрытыми глазами

видеть.

Даша молчала.

А вот ворон, расправив крылья, неожиданно молвил:

– Я брат твой. Фома.

Ваня перестал трясти Дашу и перевёл удивлённый взгляд на птицу:

– Брат?!

– Лиходей погубил царя нашего, а меня вороном обернул. Слушай, Ваня, и не перебивай. Сейчас всё от тебя зависит. – Ворон подошёл ближе и склонил голову набок. – После того, как они с Балалаем обманные костры разожгли, Лиходей завладел волшебной книгой. Подчинил своей воле царицу Настасью Ивановну, а Дашу в огниво заточил. Я ему не смог помешать, не справился...

Тут Ваня всё понял. Так, значит, брат его всё это время был жив. Лиходей не казнил его, а заколдовал. Ваня представил, как Фому окутывает волшебный вихрь (сам-то он уже не раз встречался с волшебством и знал, как оно действует) – и вот уже там, где только что стоял брат, падают чёрные перья.

– Что же ты в темнице мне всю правду не открыл? – накинулся Ваня на Фому-ворона. – Зачем на гору загнал?

– Не мог я сказать тебе раньше, – перебил его ворон. – Рано было. Ты сам должен был пройти весь путь.

Ваня дышал на Дашины руки, пытаясь их отогреть.

– Вот и я не смог... Девочку сгубил...

Ване стало больно. От мороза кожа будто бы трескалась, а в груди точно колокол прозвучал: «Бом! Бом! Бом!» И каждый удар всё тело сотрясал. Это не то же самое, что в Гагарку вернуться. И там больно было, но сейчас... Сейчас Ваня был готов сквозь землю провалиться, лишь бы звона этого не слышать.

– Не сдавайся, – велел ворон. – Пройдёшь свой путь! Даше спасибо, помогла тебе первый шаг сделать. А дальше сам.

– Сил не осталось, – прошептал Ваня и попробовал было встать, но ноги не слушались.

Тогда Ворон взмахнул крыльями и поднял вверх снежный вихрь. Ваня почувствовал, как его лица что-то дотронулось – крылья? – и услышал голос Фомы:

– Ты справишься, Ваня! Отдаю тебе свою силу – всю без остатка. Сбереги мою воспитанницу, слышишь?

Ваня укрыл Дашу и прищурился, чтобы хоть что-то разглядеть, а когда снег осел, увидел, что ночь ушла. Ворон исчез – на его месте появилась ледяная фигура. Над самой макушкой горы теперь светило солнце, озаряя синее небо. Ветер притих, а вместе с ним мороз и смягчился – не хватал больше за щёки, не кусал пальцы.

– Почему мы на месте сидим? – потянулась Даша. – Дальше идти надо.

Лицо у неё стало румяным, губы заалели. Проснулась, взбодрилась и уже тянет Ваню вперёд, к вершине. Посмотрел на неё Ваня, а у самого дыхание перехватило: «Живая, живая!» А вот Фома... пожертвовал собой ради них. Нет его больше. Ваня, смахнув слёзы, с трудом сдерживался, чтобы не зарыдать. Надо собраться, нельзя, чтобы жертва брата

была напрасной. Он поднялся и отряхнул снег с колен. И откуда только силы взялись?

– Ай да ворон! – прошептал он, переполненный тоской и благодарностью брату. – Ай да Фома!

Глава 24

Спасены!

– Ваня, ты это слышишь? – Даша стала серьёзной и остановилась, чтобы как следует уловить звуки.

Ваня тоже перестал пританцовывать.

– Удары какие-то... Киркой кто-то орудует?

Даша кивнула.

– А ещё песню поёт. На французском.

Царевна пригнулась и осторожно поднялась на каменный гребень.

Ваня последовал за ней и вскоре заметил в низине мужскую фигуру. Крепкий и низенький, незнакомец стоял возле ледника и долбил по нему киркой. Поселился он здесь, судя по всему, давно, потому что поодаль виднелось нечто похожее на иглу – округлый дом, в котором, если верить дядьке Семёну, живут на севере эскимосы. Иглу был сложен из брусков льда, ко входу была пристроена скамеечка. Позади иглу стояла заметённая снегом корзина воздушного шара... «Так это не незнакомец! – озарило Ваню. – Это Жан!» Точно! Вот и красно-сине-белый купол лежит на скалах, словно большущее одеяло.

– Кто там? – прошептала Даша.

– Тот, кто мне два рубля должен! – Ваня поднялся на каменный гребень и помахал Жану. – Э-ге-ге!

– Спасательная экспедиция! – завопил Жан и побежал к Ване навстречу. – Спасайте! Спасайте! Превращаюсь в снеговик!

Жан вдруг остановился и выпустил из рук кирку.

– Иван? Правда, ты?

Ваня помог Даше спуститься, после чего принялся знакомить с путешественником.

– Холодно-холодно, – суетился Жан. – Идти в дом! Там нет ветра и есть чай.

Он провёл гостей в своё необычное жилище. Ваня с интересом заметил, что иглу было ледяным не только снаружи, но и внутри. Будет о чём дядьке Семёну потом рассказать. И кровать, и стол, и даже тумбочка – всё изо льда! Жан снял с полки три ледяных кубка, налил в них растопленную воду и высыпал из мешочка чай.

– Изволить. Айс-ти. Писк моды во Франции. Но здесь, должен замечать, хотелось бы чего-то погорячее...

Ваня попытался отпить из кубка, но прилип к нему языком.

– Аэмяэм...

– Почему вы не спускаетесь вниз? – Даша медленно повела рукой вдоль стола, чтобы нащупать кубок, но Ваня её остановил.

– Я не могу бросать мой чьудесный шар, – вздохнул Жан. – Я сделать расчёты и выяснить, что в поздний мезозойской слой должны быть залежи угля. Когда я его добыть, то сразу ульететь отсюда.

– И д-долго копать? – Ваня с трудом оторвал язык от кубка и поморщился от боли.

Жан покачал головой.

– Думать, года два. Согласен, это долго, но я чьеловек, а чьеловек нужна надежда, чтобы не впадать в отчаянье. Пойми, Иван, когда вокруг тьебя снег- пустыня, когда белые мьюхи застилают небо, когда слёзы превращаться в иглы и впиваться в щёки, то сложно не впадать в отчаянье. Сложно не провалиться...