Аргумент весомей пули
Шрифт:
Я отвлёкся от них и задумчиво потёр переносицу. Приказ «замри!» я худо-бедно отработал ещё в приюте, а воздействие фургонщика определённо имело схожий с ним характер. Опять же — взгляд отвести несравненно проще, нежели человека сглазить. Там воздействие продолжается даже после того, как тайнознатец своё дело сделал, а тут — надо лишь надавить.
И пусть я не представлял, как зацепить всех наблюдателей разом, но вот одного…
— Огнич! — сказал я. — Ты не пугайся и не дёргайся, я сейчас твой трюк повторить попробую.
Фургонщик явственно напрягся
— А чего это на мне?
Отвечать я не стал, легонько надавил на дух сослуживца и спросил:
— Ну?
— Что — ну?
— Видишь меня?
— Конечно!
Я усилил нажим и, как видно, перестарался. Фургонщик вдруг ругнулся, мотнул головой и выскользнул из тисков моей воли.
— Ну ты даёшь, Боярин! — возмутился Огнич. — Я ослеп так-то!
— Погоди, сейчас…
— Не-не-не! — пошёл в отказ фургонщик. — На ком другом тренируйся!
— Как скажешь, — пожал я плечами, задумавшись, что именно сделал не так.
Решил, что самому Огничу отнюдь неспроста требовалось хотя бы на миг пропасть из вида, потянул в себя небесную силу и окликнул одного из бесталанных новобранцев, коих натаскивали вместе с нами.
— Гвоздь!
— Чего? — повернулся тот ко мне.
Я поймал взгляд пластуна, ткнул рукой в сторону:
— Гляди! — И сразу надавил своей волей, заодно отступил от парней в сторону.
Гвоздь недоумённо нахмурился, но в указанном направлении всё же посмотрел.
— Чего ещё?
Он развернулся обратно, и я буквально физически ощутил его взгляд, поэтому усилил нажим, не позволяя себя разглядеть. Наверное, для этого требовался какой-то служебный приказ, а то взмок в один миг. Но — сработало.
— Куда он делся? — озадачился Гвоздь и двинулся к нам, приблизился едва ли не вплотную, когда вдруг сбился с шага и выругался: — Да ну вас, колдуны недоделанные!
Огнич и Сквозняк рассмеялись, а я шумно перевёл дух.
Сработало! Ещё чуток свой магический арсенал расширил.
Здорово!
Не знаю, чем заняли вечером остальных новобранцев, а колдунам выделили время на развитие магических способностей. Выходить ради этого за пределы лагеря не требовалось, поскольку внутри увенчанного бамбуковой стеной земляного вала обнаружилась и площадка для отработки боевых чар. На столбах там было развешано несколько продырявленных и пришедших в негодность зачарованных лат, вот по ним деревенские увальни и принялись долбить огненными ударами. Занимались они этим с поразившим меня усердием, на их фоне потуги Огнича совершенно не впечатляли. Его сгустки пламени казались далеко не столь насыщенными, даром что летели несказанно быстрее. А вот приказ гашения отдачи, насколько удалось разобрать, изучили и отработали все трое.
Сквозняк расположился наособицу и то бил по мишеням воздушным кулаком, то запускал в них стремительные вихри, сёкшие щебнем почище картечи. Я подошёл к нему и спросил:
— А остальные тайнознатцы что же?
Паренёк смахнул упавшую на лицо чёлку и пожал плечами.
— Наше время! — Потом добавил: —
Я попытался поймать состояние гармонии, но стал лишь малость отчётливей ощущать производимые волшбой сослуживцев искажения. Тогда потянул в себя небесную силу, повозился чуток и сотворил огненный шар. Метнул взрывной аркан в кучу валунов и — рвануло, но успех меня как-то даже особо и не воодушевил.
Возился — долго. Рвануло — слабенько.
Нет, деревенские увальни рты поразевали, да и Огнич присвистнул, но если разобраться — это ерунда на постном масле, а не атакующий аркан. Из укрытия по наступающим ещё можно швырять, а на поле боя грош ему цена.
Быстрее надо! Быстрее и сильнее! Мне бы побольше энергии влить, но на это и время уходит, и если слишком долго с заклинанием вожусь, приказы контроля и сжатия сбоить начинают. Того и гляди заклинание в руках рванёт.
Но разочарование разочарованием, а упражняться я не бросил и швырял в камни один пламенный шар за другим, пока окончательно не выдохся. Затем взялся ловить состояние гармонии, а ещё присмотрелся к своим сослуживцам и начал прикидывать, как половчее отвести им глаза. Нацелиться на любого из колдунов было несказанно проще, нежели на бесталанного простеца, а вот действовать следовало куда тоньше, поскольку излишний нажим всё портил, лишь привлекая дополнительное внимание.
Попытался попрактиковаться на деревенских, и те немедленно обложили меня последними словами, пришлось пообещать проставиться ещё и этим. Ну а дальше вновь начал отрабатывать схему создания огненных шаров. Сложно, сложно, сложно. Слишком много узлов, но ни один не выкинуть. Пусть даже аспект больше и не требовалось смещать, всё равно для сотворения чар приходилось задействовать обе руки. Одной — никак.
И если мои бывшие соученики находили это вполне естественным, то Сквозняк лишь насмешливо фыркал. При этом с замечаниями он не лез, тем удивительней оказалось на третьем подходе услышать ироничное:
— Ну ты накрутил! Ну навертел!
Я обернулся и обнаружил, что столь пренебрежительно о моём аркане отозвался заявившийся в лагерь Мёртвой пехоты поручик Чеслав. Перехватив раздражённый взгляд, он подмигнул и вдруг резким взмахом руки отправил в одну из мишеней шар голубоватого огня.
Грохнуло так, что зазвенело в ушах, а пламя расплескалось на пару саженей вокруг. Обугленный столб задымился, в кирасе обнаружилась дыра с оплавленными краями.
— Это как так? — разинул рот фургонщик.
— Равновесие, мать его, — проворчал Сквозняк. — Баланс!
— Да нет! — отмахнулся Огнич. — Огонь почему синий?
— Голубой вообще-то, — улыбнулся поручик. — Между прочим, погорячее оранжевого будет, да и для белого аспекта куда лучше подходит! — Этим своим заявлением он вогнал фургонщика в ступор, после обратился ко мне: — Давай-ка, Боярин, прогуляемся. Разговор есть.
Мне бы о своей чрезвычайной занятости в ответ заявить, только пустое это — тон Чеслава отказа не предполагал.