Аргумент весомей пули

Корнев Павел Николаевич

— Понял? — с усмешкой спросил Чеслав и сотворил новый шар голубого пламени. — Контроль, сжатие, воспламенение, ограничение. Ускорение!

— Чёрта с два! — выругался я. — Ограничение и воспламенение гасят друг друга!

— Гляди! — потребовал тайнознатец и закрутил над воздетым к небу пальцем шар голубого пламени.

Сейчас он определённо не использовал отторжение, и форма огненного сгустка беспрестанно искажалась и вновь выправлялась под напором очередных порций небесной силы. Чеслав напитывал аркан энергией безо всякой спешки,

а когда метнул его, тот расплескался вспышкой пламени ещё на подлёте к мишени. Полыхнуло знатно, но при этом обошлось без обычного хлопка.

— Равновесие и баланс, — с кислой миной объявил Сквозняк.

— Именно, — подтвердил поручик и создал очередной огненный шар столь же неспешно, только теперь закрутил вокруг него ещё и тончайшую плёнку отторжения, на создание которой у него ушли сущие крохи небесной силы.

На сей раз взрыв отозвался звоном в ушах, я мотнул головой и пробурчал:

— Забавно!

— Только учти — такой аркан рванёт при малейшем ударе. Даже через кусты не пролетит, — подсказал Чеслав. — А если усилишь отторжение… Ну ты в курсе.

Я кивнул.

— Удовлетворил я твоё любопытство?

— Всецело.

Поручик усмехнулся уголком рта, глянул на ученика школы Карающего смерча и погрозил ему пальцем.

— Равновесие, баланс и гармония! — объявил он и отправился восвояси.

Наблюдавший за нами издали Огнич подошёл и сказал:

— А нам ничего такого не объясняли.

Сквозняк отмахнулся.

— Да это все знают, вообще никакого секрета нет!

Фургонщик пожал плечами и вдруг расплылся в самодовольной улыбке.

— Гляди, Боярин! — Он вскинул руку и долбанул по мишени огненным ударом, только росчерк мигнул почему-то не оранжевым, а голубым. — Видел, да?

Воодушевление его было вполне объяснимо: вспышка вышла куда ярче прежних, да и дрогнул доспех заметно сильней.

— Эх, мне бы абрис подходящий подобрать! — мечтательно вздохнул Огнич.

— А в чём проблема? — удивился Сквозняк. — Купи нашей школы! Аспект у тебя более-менее подходящий. Можно даже не полную схему купить, а для начала взять описание прожига исходящего меридиана и формирования оправы.

Фургонщик засомневался, а я спросил:

— Оправа у вас на сколько узлов?

— На шесть. Для голубого огня тоже, поди, сгодится.

Огнич озадаченно хмыкнул.

— Ещё алхимия понадобится…

Слушать я его не стал и отошёл в сторонку. Попытался повторить трюк поручика и закрутить огненный шар, но тот моментально вытянулся в пламенное веретено, изогнулся и развеялся оранжевой вспышкой. Тогда я поставил во главу схемы приказ контроля и взялся не просто тянуть в себя небесную силу и вкладывать её в жгучий сгусток, но и воздействовать на него при этом, не позволяя перебороть сжатие и разметаться.

Взмок, но справился, а вот покрыть шар тонкой плёнкой отторжения так и не сумел — сколько ни пыжился, всякий раз её разрывало и сдирало.

— Тут от внутреннего равновесия играть

нужно, — подсказал Сквозняк.

— Да я его достиг так-то!

— Я тоже. Только нет предела совершенству!

Беззвучно чертыхнувшись, я поскрёб левую щёку, отошёл в сторонку и уселся на разогретый солнцем валун. Смежил веки, погрузился в медитацию. Вроде как даже то самое состояние гармонии уловил, сосредоточился на нём в попытке выпростать сознание за пределы тела и — никак, будто соринка в глаз попала.

Только не соринка, конечно же — нет. Это несбалансированность абриса сказалась. Вроде бы подогнал друг под друга левую и правые части, но именно что — вроде бы. Если уж глаза до сих пор так цветом и не сравнялись, о каком балансе тут говорить?

Я перебрал в памяти описание всех виденных в подвале приюта схем и остановился на одном из подходящих упражнений. Пусть оранжевая энергия и пережигалась в чёрную непосредственно в ядре, но всё же втянул в себя небесную силу и принялся гонять её не только по оправе, но и по кругу сцепленных рук. Так до самого ужина и провозился, время от времени отвлекаясь на отработку своей старой схемы огненного шара — пусть аркан и получался излишне сложным, зато равных ему по убойной мощи у меня попросту не было.

Уже перед самым отбоем припёрся урядник Седмень, он собрал всех новобранцев и взялся втолковывать нам всяческие служебные премудрости, но у меня слипались глаза, и я больше клевал носом, нежели прислушивался к его словам. Едва дотерпел до разрешения разойтись, сразу ушёл в барак и завалился на тюфяк.

Спать!

Разбудили меня, выплеснув на голову ведро воды. Нет, так-то всего от души окатили, просто тело прикрыло накинутое сверху одеяло.

В Гнилом доме всякое случалось, среагировал я, ещё даже толком не проснувшись: подскочил с койки и полоснул ампутационным ножом отпрянувшую назад тень.

Жалобно звякнул подставленный под удар жестяной бок ведра, а достать Края вторым замахом помешал резкий окрик Хомута:

— Хватит!

Я проморгался и зло прошипел:

— Совсем охренели?!

Обливший меня каторжанин бросил в ответ:

— Да это ты, молодой, в край оборзел!

Неожиданная побудка коснулась не меня одного, остальные пластуны уже тянулись на выход, лишь Сквозняк ещё отфыркивался и вытирал мокрые волосы.

— Собирайся! — прорычал Край, ставя на пол поцарапанное ведро.

— В следующий раз можешь и не успеть отскочить, — предупредил я и с обречённым вздохом взялся облачаться в зачарованную кирасу, благо спать лёг одетым.

Но расслабился рано, все неожиданности на сегодня ещё не закончились.

— Чего от тебя Чеслав хотел? — потребовал вдруг объяснений Хомут.

— У него спроси, — посоветовал я.

Край хрустнул костяшками пальцев.

— Не дерзи, молодой! — потребовал он. — Отвечай, а то пожалеешь!

— Прокляну! — коротко пригрозил я.