Аргумент весомей пули
Шрифт:
— Ножом владеешь? — спросил Седмень.
— Малость, — ответил я после недолгих раздумий в общем-то чистую правду.
Урядник хмыкнул и скомандовал:
— Ну-ка ткни меня!
В лагере я лишь избавился от кирасы и шлема да сдал в оружейку карабин, а вот ремень снимать не стал, поэтому завёл правую руку за спину, нашарил рукоять ампутационного ножа. И сразу ударил левой, в которой сам собой возник послушный моей воле клинок. Бил ничуть не сдерживаясь, разве что метил в бок, дабы не задеть ничего действительно жизненно важного, но дядька умудрился отвести
— Подло-то как! — рассмеялся Седмень. — Мне нравится!
— Ну всё, Боярин, — вроде как сочувствующе вздохнул Хомут. — Ты попал!
Урядник выдернул из чехла нож и скользнул вперёд, я выругался и перебросил скальпель из левой руки в правую. Попытался повторить стойку, подмеченную у какого-то ухаря, но помогло мне это не слишком сильно. Хотя как знать? Обошлось без порезов, а Седмень даже до объяснений снизошёл. Потолковей всех прочих занятие оказалось.
На следующее утро едва встал. Всё болело, всё тянуло. Пока не размялся и не разогрелся, даже толком выпрямиться не мог. Ну а дальше — завтрак и вылазка в джунгли с заходом на болото. Вернулся в лагерь перепачканным с ног до головы в тине и зловонной грязи, пришлось вновь наскоро застирывать форму.
После обеда мы то стояли на карауле, то подкрадывались к заступавшим на пост товарищам. Разумеется, не всерьёз, это нас продолжал натаскивать Хомут. И тут невиданную выучку показал Огнич. Если дозорным он был ничуть не лучше прочих, то снимал часовых безо всякого труда — особо при этом вроде бы даже не скрывался, разве что двигаться начинал как-то очень уж тягуче и плавно.
Зачастую он попросту выпадал из поля зрения, чтобы объявиться уже на расстоянии вытянутой руки, и если остальные воспринимали это как должное, то я не выдержал и в сердцах воскликнул:
— Да как так-то, черти драные!
— Морок он наводит, — пояснил тяжело отдувавшийся Сквозняк. — Это как мираж, только в белом аспекте.
— Ничего похожего! — возразил ему один из деревенских, казавшийся посообразительней приятеля. — Фургонщик в голову забирается, ведьмы и ведьмаки на такое большие мастаки!
— Врождённый дар! — подтвердил второй увалень, засунул в рот остатки булки и стряхнул с ладоней крошки.
Сквозняк презрительно фыркнул, но в спор ввязываться не стал. Я поднялся с травки и подошёл к безмерно довольному собой фургонщику.
— Колись, как головы морочишь!
Огнич только руками развёл.
— Да это не объяснить даже! Просто представляю, что меня никто не видит.
— И тебя не видят? — поразился я.
— Не-а, лишь внимания не обращают. А если резко дёрнусь или ещё что — тогда замечают. Ну и выматывает это будь здоров.
— Ага, — озадаченно протянул я. — Небесную силу используешь?
— А как же! Но не напрямую — вроде атрибут задействую. Захотел, напрягся и сработало.
Я задумчиво кивнул.
— Ну-ка попробуй ещё раз на мне!
Огнич покачал головой.
— Я на ком-то конкретном сосредоточиться не
— Нет. Но ты всё равно попробуй.
Фургонщик отошёл к соседнему кусту, скрылся за ним, а пару минут спустя подступил ко мне сбоку.
— Чтоб тебя! — вздрогнул я от неожиданности. — Давай ещё раз!
— Да ну! Устал.
— С меня пиво, как в город выберемся.
Мы тут зарабатывали столько, что могли пивом хоть залиться, но от старых замашек так просто не избавиться, и Огнич с улыбкой кивнул.
— По кружке за каждый подход!
— Идёт!
Ударили по рукам, и первые три кружки я оказался должен фургонщику, ничего не получив взамен, — тот пропадал из виду сразу, как только я отводил взгляд, и подступал обратно с совершенно неожиданной стороны, а вот дальше мне вспомнились наставления о том, что обретение гармонии с небом помогает улавливать искажения магического характера. И пусть достичь оное состояние у меня пока что не получилось, но кое-какие подвижки в этом направлении всё же были, так что погрузился в транс и попытался ощутить присутствие некоей неправильности. И — ощутил. Открыл глаза и заметил-таки Огнича, но заметил исключительно по той простой причине, что изначально понимал, куда следует смотреть.
Вроде — здорово. Вроде — большое дело.
Да только чёрта с два!
Если на посту медитировать ещё реально, то в обычной жизни и тем более в бою ничего из этого не выйдет.
С другой стороны, Огнич лишь центр искажений. Ничего бы у него не вышло, не сумей он задурить мне голову. А значит…
Я хмыкнул, поймал состояние внутреннего равновесия и скомандовал:
— Давай! Ещё разок!
Весьма раздосадованный неудачей, Огнич решил прыгнуть выше головы, и я вдруг уловил вторжение в свой дух — только тут чужая воля не стискивала его, пытаясь парализовать приказом «замри!», а будто бы размывала небольшой фрагмент в районе глаз. Что-то такое проделал со мной магистр Первоцвет, когда сглазил и нарушил координацию правой руки.
— Вижу! — указал я пальцем в сторону замеченной магической аномалии, и фургонщик ругнулся.
— Вот ты, Боярин, вредный!
— Пять кружек! — напомнил я.
Огнич хохотнул.
— Да! Пять кружек — это пять кружек!
Сквозняк подошёл и спросил:
— Ты разобрался, да? Как его замечаешь? — обаятельно улыбнулся светловолосый паренёк. — Ну, если не секрет?
— Гармонию попытайся поймать, — посоветовал я, решив наблюдениями о воздействии на дух пока ни с кем не делиться.
Сквозняк в голос выругался, перехватил наши озадаченные взгляды и скривился.
— Да уже достали с этой гармонией! У нас в школе всё на неё и баланс завязано, а его хрен поймаешь! — Он закрутил над ладонью голубоватый вихрь, но тот почти сразу скользнул в сторону и развеялся. — Ненавижу!
— Поэтому и вышибли? — догадался Огнич.
— Угу.
— Да ладно! — рассмеялся фургонщик. — Нас и вовсе не приняли. — Он пихнул паренька в бок. — Так и быть, одну кружку тебе пожалую. Мне и четырёх за глаза!