Архивы Конгрегации 2
Шрифт:
Он тащился за хваткой теткой, прикидывая, как бы отвлечь ее и все же дать деру, и уныло думал о том, хватится ли его хоть кто-нибудь. Выходило, что вряд ли; разве что Финк вечером, а то и ближе к утру, спросит пару раз, мол, куда это Бекер подевался? Ему, понятное дело, никто ничего толкового не ответит, потому как не знают, а и знали бы — много ли дела дружкам по трущобам до мелкого Финкова приятеля? Много ли им всем дела друг до друга? Так что некому его хватиться, Финк выждет пару дней да и поймет, что замели Бекера магистратские, первый
Стараясь отогнать хоть бы на время тяжелые мысли, Курт в очередной раз огляделся и удивленно моргнул. Город он знал отменно; за то время, что они шли, можно было уже сдать его страже — сколько там идти-то, даже не срезая через дворы. Но они оказались совсем в другом квартале, куда дальше от магистрата, чем были изначально.
— Куда вы меня ведете?! — выпалил Курт то ли от испуга, то ли от удивления.
— Домой, — откликнулась тетка с яблоками и усмехнулась: — А ты думал, в магистрат?
Курт резко остановился и встал как вкопанный.
— Я туда не пойду, — глухо, но отчетливо проговорил он, живо представив покинутый больше года назад дом тетки Ханны, а главное, ее саму, ее пронзительный голос, поднимавший его по утрам и по сто раз на дню отчитывавший за все подряд, и ее тяжелую сковороду, твердость которой ему неоднократно довелось проверить собственным лбом. Дудки, лучше уж в магистрат!
— Почему? — ведшая его женщина тоже остановилась и смотрела с искренним недоумением. — Я не собираюсь тебя есть, честное слово.
Курт зыркнул на нее с подозрением. Потом еще раз огляделся и сообразил, какого дурака свалял. Они отдалились не только от магистрата, но и от лавки дядьки Пауля. Да и откуда этой тетке с рынка знать, где он жил? Но неужто она ведет его к себе домой? Зачем, куда?..
— Ты ведь хочешь есть, верно? — не дождавшись ответа, спросила странная тетка.
Курт молча кивнул. Чего уж скрывать, вон как в брюхе бурчит, на весь квартал, небось, слыхать.
— Так идем. Я тебя накормлю.
Он уставился на нее с еще большим подозрением. Не, ну так же не бывает, чтоб ты у человека яблоко спер, а он тебя не магистратским в зубы, а к себе домой и кормить. Только наивная мышь полезет за бесплатным сыром.
— Пойдем, — тетка настойчиво потянула его за руку. — Все равно ты уже попался.
Что верно, то верно. И Курт уныло побрел дальше.
* * *
Марта сама не до конца понимала, зачем притащила этого оборвыша в свой дом. Хотя зачем лгать себе? Знала, просто не хотела останавливаться на этой мысли.
Тощий мальчишка покорно сел на указанный ему табурет и так и застыл, стреляя глазами по сторонам. Было видно, что в чужом доме ему неуютно; Марта даже не исключала, что, будь окно открыто настежь, как бывало прежде, он бы сиганул через подоконник и удрал, пока хозяйка возилась с горшками. Это Марту не удивляло: едва ли уличный воришка имел много причин доверять незнакомым людям.
Поскольку обед еще только предстояло приготовить, а морить ребенка голодом
— Ешь, — сказала она, ставя принесенную снедь прямо перед ним.
Худые пальцы тотчас вцепились в колбасу и хлеб, но в следующий миг мальчик вскинул голову, видимым усилием воли удержавшись от того, чтобы наброситься на еду, и с каким-то отчаяньем уставился на Марту.
— Почему? — еле слышно выдавил он. — Зачем вам?..
— Жуй давай, — с напускной строгостью велела хозяйка. — Потом поговорим.
Он еще разок сглотнул, ловя ее взгляд, а потом, то ли решившись, то ли сдавшись, впился зубами в предложенную снедь. Казалось, вся она исчезла менее чем за минуту, после чего мальчишка снова уставился на присевшую напротив него Марту взглядом одновременно вопрошающим и затравленным, словно ожидая удара. Она помолчала, разглядывая его — встрепанного, тощего, грязного, одетого в какие-то обноски; больше всего он напоминал сейчас уличного щенка, давно потерявшего хозяина.
— Почему ты стал упираться, когда я сказала, что веду тебя домой? — спросила Марта.
— Потому что у меня нету дома, — словно бы через силу ответил он и уткнул взгляд в стол перед собою.
— А где твои родители? — на всякий случай уточнила она, хотя догадывалась, что может услышать, и не ошиблась:
— На кладбище.
— Сколько тебе лет?
— Десять.
На этот раз ответ ее несколько удивил: она бы дала этому заморышу лет восемь, в крайнем случае девять, да и то скорее за взгляд, чем за рост и сложение.
— И давно ты болтаешься по улице? — невольно понизив голос, спросила Марта.
— Год. Ну… чуть больше.
Отвечал мальчишка неохотно, будто бы выдавливая из себя каждое слово, и не понять было, в чем дело — в том ли, что ему больно говорить на эту тему, или в том, что он не хочет рассказывать о себе именно ей. С другой стороны, всякий ли стал бы откровенничать с незнакомой женщиной, от которой поди пойми, чего ожидать?
— Меня зовут Марта, — сообщила она, — Марта Ланц.
Мальчишка вновь поднял на нее глаза, на сей раз глядя выжидательно. И что ему еще сказать?..
— Спрашивай, если хочешь что-то узнать, — выкрутилась она, мимоходом подумав, что бытие женой инквизитора все же кое в чем сказывается.
— Зачем я вам? — выпалил он. — Чего вы хотите?
Было видно, что вопрос этот мучит парнишку все то время, что он сидит здесь. Марта вздохнула, понимая, что придется начинать с начала.
— Ты потерял родителей, верно, Курт? — тихо проговорила она и, увидев напряженный кивок, продолжила: — А я потеряла детей. Так случилось… — она осеклась, решив, что незачем этому мальчику пока знать, что именно произошло и как погибли ее сыновья. — Ты мне напомнил одного из них, — закончила она просто.