Архивы Конгрегации 2
Шрифт:
— Ты поешь сначала, — подала голос Марта. — Набросился сразу на ребенка, инквизитор…
— Такому полезно… ребеночек, — отмахнулся ее муж, но пошел к столу, бросив через плечо: — И ты садись, не мнись.
* * *
Обед прошел в молчании. Марта сидела, поджав губы, временами то посматривая на мужа, то бросая косые взгляды на притащенного ею оборвыша. Сам мальчишка сидел смирно, уткнувшись в свою тарелку, лишь изредка зыркая по сторонам. Дитрих отчетливо видел, что малец его боится, что было ожидаемо. Ничего, с такими вот уличными щенками по-другому
Когда Марта собрала со стола и пошла мыть посуду, Дитрих пристально посмотрел на мальца, словно бы приросшего к своему табурету.
— Ну, давай поговорим, — спокойно сказал он. — Как тебя зовут?
— Курт, — буркнул мальчишка, по-прежнему глядя в стол.
— А фамилия у тебя есть?
— Вам-то зачем? — ощетинился тот.
— Ты отвечай давай, — Ланц не то чтобы прикрикнул, скорее подпустил металла в голос. Этого хватило.
— Ну, Гессе, — нехотя отозвался малец.
— И сколько тебе лет?
— Десять. Весной исполнилось.
— Что с родителями?
— Померли.
— Давно?
— Два года тому.
— А другие родственники у тебя есть?
На сей раз мальчишка ответил не сразу, замявшись на пару мгновений.
— Нет, — проронил он твердо. Пожалуй, слишком твердо.
— Ты мне не ври, — чуть повысил голос Дитрих. — Говори, кто у тебя есть из родни?
— Да с чего вы взяли? — вскинулся щенок. — Сказал же, нету никого.
— Ты знаешь, на какой я службе состою, парень? — осведомился Дитрих почти ласково; тот мотнул головой:
— Откуда бы?
— Верно, неоткуда. Так вот, к твоему сведению, я служу в Конгрегации. Проще говоря, в Инквизиции. Так что не тебе мне врать, уж поверь. Я такие вещи нюхом чую — по должности положено… Так кто у тебя остался?
Теперь малец молчал дольше, то ли переваривая услышанное, то ли подбирая слова.
— Тетка, — выдал он наконец, — сестра матери. Но это не считается.
— Почему? — чуть подался вперед Ланц.
— Потому что я ей не нужен, — с затаенной то ли болью, то ли злостью прошипел мальчишка.
— Это она тебя на улицу выгнала? — уточнил Дитрих.
— Нет, — фыркнул малец. — Я сам от нее сбежал.
Вошедшая как раз на этих словах в комнату Марта тихо ахнула, замерев на пороге. Дитрих бросил на жену короткий взгляд, дескать, не вмешивайся пока, и продолжил разговор, больше смахивающий на допрос:
— Давно?
— Год назад.
— Неужели на улице живется лучше? — чуть понизив голос, спросил Дитрих; мальчишка передернул плечами:
— Да уж не хуже. Колотят не больше, пожрать удается не реже, зато хоть спать дают вволю и пахать по дому не заставляют. Не пойду я обратно к тетке, — добавил он, резко вскинув отчаянный взгляд на Дитриха, как будто тот уже собирался волочь беглого племянника обратно. — На улицу пойду, а к ней — ни за что.
— Да никто ж тебя не гонит, Курт, — не выдержала Марта; на ее побледневшем лице ясно читалось «бедный мальчик», и Дитрих только вздохнул.
Он прекрасно понимал, что с ней творится. За четыре года, минувшие с той проклятой ночи, когда нанятый
— Обожди здесь, — велел он Курту, недоверчиво смотревшему на Марту, и кивнул жене, поднимаясь: — Пойдем, надо поговорить.
* * *
Марта вышла из комнаты вслед за мужем и притворила дверь.
— Ты полагаешь, что этому мальчишке место в нашем доме? — прямо спросил Дитрих, глядя на нее в упор. Она знала этот взгляд, лучше всех рассказов о служебных буднях напоминавший, за кого она вышла замуж.
— Я не знаю, — развела она руками. — Ты сейчас скажешь, что только наивная дура станет подбирать на улице первого попавшегося оборванца, приводить в свой дом и предлагать ему остаться, но выставить его обратно на улицу… у меня рука не поднимается, Дитрих.
— Ты понимаешь, что это опасно? Тебе ведь не нужно объяснять, что этот год на кусок хлеба он себе не зарабатывал и даже подаяние просил едва ли.
— Понимаю, — вздохнула Марта. — Но ты же слышал, что он рассказал. Он не от хорошей жизни таким стал.
— Да, — согласился муж. — Вот только отучит ли его хорошая жизнь от того, чего он успел нахвататься в трущобах? Не боишься поплатиться за свою доброту, Марта?
— Что там говорят в Конгрегации о милосердии? — вымученно улыбнулась она. — Да и о справедливости? Если оставшаяся без детей семья примет в свой дом сироту, это разве не справедливо? Не милосердно?
Теперь уже она смотрела в лицо мужа неотрывно и напряженно, и он — неслыханное дело! — отвел взгляд.
— Согрей воды, — тихо сказал он, — парню стоит вымыться. Я сам с ним договорю.
Марта бросила на него настороженный взгляд, но промолчала, просто пошла на кухню.
* * *
Курт не сказал бы, сколько времени просидел один в столовой. И чего они там решают? Хотел было пойти подслушать, да плюнул. Так, что ли, не ясно? Марта сказала, мол, никто ж тебя не гонит; видать, муж пошел ей объяснять, что он тут не никто. Ему-то вряд ли упало кормить ничейного мальчишку. И то, кому нужно этакое счастье?
Курт вдруг понял, что мысли о том, что сейчас придется тащиться обратно в старые кварталы, забиваться в свой обычный угол, спать непонятно на чем, навевают на него смертную тоску. Хорошо, хоть не с пустым брюхом. За сегодня вон аж дважды пожрать довелось, еще и нормальной домашней еды. Он попытался припомнить, когда такое случалось в последний раз, и не смог. И от этого на душе стало еще гаже.
Когда дверь в комнату открылась, и через порог снова шагнул хозяин дома, Курт слегка вздрогнул и поежился. Ну все, сейчас скажет, мол, катись отсюда подобру-поздорову.