Архивы Конгрегации 2
Шрифт:
— А малефика оставить гулять на свободе! — добавил его соученик из дальнего конца аудитории.
— Кроме того, — негромко добавил худенький паренек с первого ряда, дождавшись кивка лектора, — право судить, выносить приговор и приводить его в исполнение имеют лишь представители официальной власти, к числу каковых, безусловно, относятся следователи Конгрегации. И это необходимое условие, иначе в государстве неминуемо начнется хаос.
По рядам кое-где пробежали тихие смешки, смысл которых можно было выразить одним словом: «умник». По-видимому, сей курсант слыл таковым среди соучеников не первый день,
— Ну, положим, — заметил Буркхард, убедившись, что все желающие внесли свою лепту в беседу и аргументы у слушателей иссякли, — основателей Конгрегации никто так, как вас, не обучал. Более того, я сам, как и многие другие из весьма достойных моих сослуживцев, пришел в Конгрегацию уже взрослым, выйдя из рядов тех самых обывателей, коим вы столь легко отказываете в умении судить здраво, справедливо и милосердно. Но в целом вы абсолютно правы, и каждый из вас привел весомый аргумент против самосуда. Но какую причину вы еще не озвучили?
В аудитории воцарилось напряженное молчание; макариты переглядывались, изучали столы перед собою и ожесточенно скрипели мозгами: Киферу казалось, что он воочию видит лихорадочное мельтешение мыслей внутри курсантских черепушек. Постепенно взгляды один за другим поднимались от столов и сходились в одной точке, где неловко ерзал на скамье давешний умник. «Ну, скажи. Выручай! Ты же точно знаешь ответ...» — читалось в глазах курсантов. И чтобы понять их мысли, вовсе не нужно было обладать первым рангом или особыми полномочиями, не говоря уже о сверхобычных способностях.
— Ладно, подскажу, — усмехнулся следователь, выждав приличествующую паузу и убедившись, что даже у «умника» озарения не предвидится. — Хотя не верится мне, чтобы вам о таком не говорили. Иной раз люди могут обнаружить очень даже настоящего малефика, а порой и поймать его удается. Но ты, Альфред, очень верно подметил: надлежащей выучки и навыков у обывателей нет. Ergo, и противопоставить настоящему малефику они могут немногое, несмотря на все народные приметы, суеверия и хитрости, большая часть которых, как мы знаем, имеет мало общего с реальностью. А посему обернуться их сыскное разумение может такими последствиями, что лучше бы вовсе не трогали. Хотите пример?
Они, разумеется, хотели, аж глаза заблестели. Впрочем, иного Кифер и не ожидал. Лекций от настоящих, действующих следователей старшие, уже перекованные из малолетних бродяг и преступников в будущих милосердных поборников справедливости воспитанники академии ждали, быть может, больше, чем Рождества. Не явиться на такое занятие курсанта могла заставить лишь тяжелая болезнь, безвременная смерть или суровое наказание (самая страшная порка ни в какое сравнение не шла с подобным зверством).
Кифер обвел долгим изучающим взглядом затаивших дыхание слушателей и заговорил.
— С таким, слава Богу, не каждый день сталкиваешься, а лучше бы и вообще обойтись чужим опытом, чего вам и желаю. Но...
Инквизитор вновь замолчал, намеренно давая юнцам проникнуться мрачностью вступления. Сочтя слушателей в достаточной мере заинтригованными, он заговорил без излишнего драматизма:
— Ехал я как-то по очередным служебным делам. Дорога неблизкая, погода нетеплая, дело к вечеру, пора о ночлеге подумать, а вокруг глухой лес и никакой надежды на хоть бы захудаленький
Кифер чуть сощурился, глядя на понимающие усмешки слушателей:
— Не спешите с выводами, господа еще не следователи. О моем status’е деревенские поначалу осведомлены не были. Signum'ом размахивать вовсе не всегда полезно. Побаивается простой народ нашего брата инквизитора, а страхом порой можно добиться куда меньшего, нежели доверием. Запомните это на будущее. Пригодится.
Курсанты старательно закивали головами, а некоторые так и вовсе принялись скрипеть перьями. Буркхард усмехнулся, глядя на эдакое прилежание, и продолжил рассказ.
— Так вот… Первым делом хотел я наведаться к местному священнику — в подобной ситуации решение почти всегда хорошее. А уж если беда какая в деревне, так, глядишь, и рады будут заезжему следователю. Однако же святого отца в домике при церкви не обнаружилось, да и сам домик, и церковь выглядели не лучшим образом. Это мягко говоря. Дом Господень казался просто подзаброшенным, жилище же служителя Его — покинутым с десяток лет назад. Окна выбиты, крыша полусорвана, будто сильнейшей бурей. Не скрою, я был удивлен. Куда бы вы направились следующим делом, оказавшись в сходном положении?
Вопрос был детским, но иной раз полезно повторять и прописные истины.
— К старосте! — довольно стройным хором отозвались курсанты.
— Верно. Именно так я и поступил. Там мне повезло больше: дом старосты был вполне цел, хоть и не нов, и на стук даже отозвались, пусть и не сразу. И еще, мне показалось, слишком уж опасливо спрашивали, кто пожаловал на ночь глядя. Места, понятно, глухие, но в деревнях редко вот так от всякой тени шарахаются, особенно если собаки не воют. Может ведь и кто из соседей заглянуть. От вида же открывшего дверь мужика стало и вовсе не по себе, а ведь я на службе уже тогда не первый год был. Голова полуседая, глаз дергается, руки трясутся, взгляд затравленный, в общем, полный набор. Смотрит на меня через щель, дверь до конца не открывает. «Ехал бы ты отсюда, добрый человек, — заявляет с порога. — Не надо тебе здесь ночевать, добром не кончится». Я восхитился. Солнце как раз село, ветерок поднялся чувствительный, еще и дождик начал накрапывать — мечта, а не погода для путешествия. И мужик этот мне не понравился, думаю, не надо объяснять, почему.
Судя по лицам слушателей, объяснения действительно не требовались, и Кифер продолжил повествование:
— Я понастаивал, взывая к христианскому милосердию и здравому смыслу, мужик снова попытался от меня отделаться, мол, мне же лучше будет в их деревне не задерживаться. В конце концов пришлось предъявить Signum. А он возьми и хлопнись в обморок. Я не преувеличиваю, — с невеселой усмешкой добавил Буркхард, заметив тень недоверия на некоторых лицах. — Вполне понимаю ваше недоумение: я на службе в Конгрегации не одно десятилетие состою, но такое наблюдал единожды, во всяком случае, у простого мужика. Благородная дама — дело другое, но речь сейчас не о том.