Архивы Конгрегации 3
Шрифт:
— Спроси провожатого, какова вероятность, что мы найдем Бруно именно там, — сказал Курт Петеру. Тот что-то бегло проговорил, и провожатый уверенно закивал.
— Они точно там, мастер инквизитор, — едва слышно проговорил Петер, все еще красный, как рак. — Здесь лес густой, и большой костер убьет не только жертву, но и тех, кто его разжег. А там, куда мы идем, большая поляна, где летом скотину разную пасут.
Отряд мчался по лесу так быстро, насколько позволяли не особо ловкие кобылы, больше подходившие для хозяйственных работ, чем для кроссов по пересеченной
Курт резко остановил лошадь, так, что сокомандники чуть не налетели на инквизитора, успев вовремя затормозить. Гессе сразу узнал его. Это был знакомый запах паленой соломы и едкого дыма. Из глубины леса доносились крики и непонятный шум.
К горлу начал подбираться комок. Сколько бы Курт ни бегал, сколько бы ни сражался с врагами и сколько бы дел успешно ни раскрыл, его битва с огнем, похоже, никогда не будет окончена…
Бойцы, оглядываясь, тоже принюхались, услышав тот же запах, что и Курт.
— Вперед! — скомандовал майстер инквизитор. Переводить было не нужно.
Курт, провожатый, Петер и трое городских стражников вылетели из леса, оказавшись на той самой поляне. Со стороны выглядели они, как подозревал майстер инквизитор, весьма комично: мечущий адские молнии Гессе, умудренный опытом, а потому и грозно выглядящий провожатый, хилый, но решительно настроенный переводчик и трое мужиков, зыркающих злобными взглядами вообще на всех и готовых ввязаться в драку по первой команде инквизитора.
Вопреки ожиданиям Курта, костра на поляне они не обнаружили. Вместо этого на траве рядком сидели три человека в черных балахонах и с факелами, в паре метров от них располагалось костровище с привязанным к столбу Бруно, который почему-то содрогался, то ли от рыданий, то ли от смеха (Курт точно определить не мог), дымилась, испуская едкий запах, но не горела в ногах Бруно солома, за ближайшее дерево жалась, надеясь, что ее никто не увидит, Людмила, а возле сектантов стоял светловолосый мужчина, что-то кричащий на непонятном языке с искаженным яростью лицом. Когда Курт с его маленьким отрядом появился на поляне, мужчина, обернувшись, задержал на них взгляд на несколько мгновений, а потом продолжил с удвоенной силой орать на, казалось, пристыженных язычников. Провожатый и Петер, послушав речи светловолосого, внезапно покатились со смеху. Бойцы, переглянувшись между собой, коротко хмыкнули, словно бы говоря: «Ну что тут поделать?»
— Петер, — дрожащим голосом медленно проговорил Курт, — можешь объяснить, что здесь происходит?
Переводчик, рукавом вытерев выступившие в уголках глаз от смеха слезы, отдышался и сказал:
— Понимаете, майстер Гессе… Похоже, все дело в том, что они не успели развести костер до полуночи… Дрова и солома промокли, потому и гореть не хотели… Сначала пытались их высушить еще одним ритуалом… Но для того нужна была кровь животного… Ловили, но не получилось… В общем, не успели до означенного времени...
Бруно
Помощник еще раз попытался выпутаться из узла, но безуспешно.
Светловолосый мужчина, разговаривающий с Людмилой, прервался и что-то крикнул на своем языке. Человек с факелом, продолжая ухмыляться, начал медленно подходить к Бруно, отчего тот еще больше задергался. Вот факел оказывается в опасной близости от соломы… Вот возникают первые искорки… Узел не поддается…
Человек с факелом что-то говорит на своем языке. Бруно не понимает. Сердце в бешеном темпе стучит в груди, предчувствуя, что сейчас все и закончится… Бруно ждет первых искр огня, которые, переродившись в полноценный костер, начнут лизать сначала ступни, плавя сапоги, поджаривая пятки… Надо попробовать надышаться дыма до того, как начнется самое страшное…
Солома не горит. Бруно удивленно смотрит сначала себе под ноги, а потом на человека с факелом. Тот тоже ничего не понимает и целиком сует факел в костер, но от этого — никакого эффекта...
— Чего? — переспросил Курт, пытаясь внутренним усилием выйти из stupor’а и осознать ситуацию, — не успели зажечь костер? Что же из вас за язычники такие, verginita puttana Maria con dodices apostoles (Крайне неприличная брань, граничащая с богохульством (ит.))!!!
Сектанты в темных балахонах, забеспокоившись, намеревались было уже драпать с поляны, но путь им преградили мужики-бойцы, взяв незадачливых язычников в кольцо и после непродолжительной борьбы скрутив всех. Светловолосый мужчина, зашипев и бросив злобный взгляд на Курта, хлопнул в ладоши и исчез в облаке серого дыма. Петер и провожающий приволокли назад сопротивляющуюся Людмилу, которую после нехитрых манипуляций с веревкой посадили к остальным язычникам.
Гессе же пленники и ретировавшийся маг сейчас слабо интересовали. Он соскочил с лошади и, подбежав к непочатому костру, принялся пилить веревки на руках Бруно. Разворошив костровище с такой злостью, словно бы оно было повинно во всех бедах последних дней, Курт освободил ноги помощника.
— Как ты?.. — поинтересовался Гессе с нескрываемым беспокойством. Бруно беззлобно хмыкнул в ответ, потирая запястья. Как выяснилось, пострадал помощник больше психологически, и совсем немного — физически.
— Этих — связать в один ряд и прямиком к княгине, — скомандовал Курт бойцам. Петер перевел, и мужики зашевелились. — Мы едем назад прямо сейчас.
***
Дождавшись, когда Курт с отрядом отбудет в лес (а инквизитор долго себя ждать не заставил), Святослава, с твердым намерением вывести мужа на чистую воду, отправилась в покои князя.
— Значит, ты все-таки ослушалась моего приказа… — заключил князь, хмуро глядя на жену исподлобья.