Атакуют гвардейцы
Шрифт:
многочисленные соединения авиации, взятых не только с других участков советско-германского фронта, но и переброшенные из Западной Европы. Так, между 9 и 29 июня гитлеровцы перебросили с Запада 28-
ю и 77-ю бомбардировочные эскадры и 5-ю эскадру ночных истребителей. Кроме того, в район Орла
прибыла из Югославии 1-я дневная истребительная эскадра.
Семь суток бушевало сражение. Семь дней и ночей советские солдаты, проявляя массовый героизм, сдерживали натиск вражеских войск. Гитлеровское командование
танковые дивизии, «юнкерсы» обрушивали свой бомбовый груз на нашу пехоту. [107]
Но советские солдаты выстояли. За семь дней непрерывных боев гитлеровцы понесли большие потери в
живой силе и технике, и их наступление захлебнулось.
Наш полк к тому времени располагался на соседнем полевом аэродроме. С первым орудийным раскатом
все экипажи были приведены в боевую готовность. Но приказа на вылет не поступало. Так и просидели
мы в готовности весь день.
А потом началось. Приходилось делать по пять-шесть вылетов. Едва истребитель заруливал на стоянку, как механик тут же приступал к осмотру машины. Потом заправлял горючим, снаряжал боекомплект. И
вот уже команда:
— В воздух!
ЯКи выруливали на старт и вновь уходили в бой.
Очередную группу повел я. Нам приказали прикрыть свою пехоту от ударов бомбардировщиков врага.
Едва мы приблизились к линии фронта, как впереди, почти на одной высоте с нами, встречным курсом
шла девятка Ю-87, чуть выше, сзади их — четыре ФВ-190.
Предвидя подобную встречу, мы с Хитровым заняли эшелон выше остальной четверки. Такая
предосторожность была кстати. Истребители прикрытия, не заметив нашу пару, ринулись на Попова и
Гуськова. Воспользовавшись этим, мы внезапно свалились на бомбардировщиков. Я выбрал для атаки
ведущего девятки. Вот он уже в прицеле. Физически ощущаю, как с каждым мгновением растет в
размерах правый мотор. Все отчетливее и резче. Пора! Нажимаю на гашетку. Короткая очередь ударила
по мотору вражеского самолета. И тотчас же на нем появились зловещие языки огня.
После выхода из атаки схватился с «фоккером». Фриц попался упорный, и мы закружили в воздухе. Мне
никак не удавалось поймать его в прицел. И я настолько увлекся этим, что чуть сам не попал на мушку
гитлеровцу. Пока гонялся за первым фашистом, второй пристроился ко мне в хвост. Хорошо, что Хитров
предупредил по радио. В одно мгновение разворачиваюсь и иду в лобовую атаку. Гитлеровец не
выдержал и отвернулся вправо-вверх. И здесь на какую-то долю секунды, он подставляет свой «живот».
Короткая очередь — и «фоккер» падает на землю.
Попов и Гуськов со своими ведомыми уцепились за [108] «юнкерсов». Потеряв еще один самолет, сбитый
Гуськовым, фашистские летчики поспешно сбросили бомбы и начали удирать с поля боя. Вслед за ними
удалились
В последующие три дня встреч с врагом почти не произошло. Но вслед за трехдневным затишьем
разразились воздушные бои колоссального напряжения.
Три ночи, предшествовавшие 12 июля, были и тревожными, и радостными. Не успевало зайти солнце, как в воздухе слышался знакомый гул бомбардировщиков дальней авиации. Они шли на большой высоте
и по рокоту их моторов чувствовалось, что до предела нагружены бомбами. Летчики-истребители
высыпали из своих землянок и смотрели туда, куда беспрерывно шли и шли наши самолеты.
Вскоре над вражеской обороной повисли в воздухе гирлянды осветительных бомб. Казалось, что фонари
висят неподвижно, и, только внимательно присмотревшись, можно было заметить, что они медленно
опускаются к земле. Вслед за тем землю начали сотрясать разрывы бомб.
Это было радостное зрелище. Каждый летчик понимал, что это неспроста, что начинается большое
наступление. Гроза, наконец, разразилась.
Летом летчики встают рано, и потому каждой минутой сна они дорожат. Но в ночь на 12 июля 1943 года
все проснулись в три часа. Не проснуться было нельзя. Началась артиллерийская подготовка. Гул и
грохот стоял такой, что даже повидавшие люди говорили: «Такого еще не бывало».
Летчики больше спать не ложились. Они стояли без пилоток, молчаливые и смотрели на запад, где от
края до края вспыхивал огонь. В этот час небо было расцвечено зарей: на востоке всходило солнце, а на
западе — победа.
В 5.10 на аэродроме выстроился личный состав 65-го гвардейского истребительного авиационного полка.
На правом фланге — гвардейское знамя.
Скоро летчики полка вылетят в бой. Скоро они вступят в смертельную схватку с врагом. И в эти короткие
минуты они собрались для того, чтобы перед гвардейским знаменем, перед лицом советской Родины
поклясться: [109]
— Лучше гибель в бою, чем вернуться из боя с позором.
Этот исторический митинг открыл командир. Подполковник М. Н. Зворыгин зачитал обращение
Военного совета Брянского фронта к солдатам, сержантам, офицерам. Затем сказал:
— Сегодня началось большое наступление советских войск. Перед нами поставлена задача: завоевать
господство в воздухе, драться с врагом стойко и самоотверженно, по-гвардейски. Умножим славу нашего
знамени!
Коротко, но горячо на митинге говорили летчики.
— Будем беспощадно бить фрицев. Никакой пощады бандитам! — сказал старший лейтенант Ветров.
— Летчики готовы драться до последнего вздоха. Дадим жару фашистам! — так высказался Гуськов.
— Мы, молодые, не подведем своих командиров, не пожалеем сил и самой жизни для победы, —