Атакуют гвардейцы
Шрифт:
и смерть. Ничто не останавливало его. Губы генерала тронула легкая улыбка.
— Как же тебя не сбили фашисты, Несвяченный? Вон ты какой здоровый.
Летчик молча развел руками.
— Ваши разведданные здорово помогли наземному командованию. Благодарю за службу!
— Служим Советскому Союзу! — ответили летчики.
* * *
Спустя два дня отличился Андрей Попов. В составе пары истребителей он прикрывал наземные войска.
Время патрулирования подходило к концу. И
шли плотным строем под прикрытием четырех «фоккеров».
Бой был коротким и жарким. С первой же атаки Попов сбил ведущего. От меткой очереди
бомбардировщик загорелся и врезался в землю.
Не давая опомниться врагу, Попов выполнил крутую горку и сверху снова атаковал бомбардировщиков.
Пара советских истребителей носилась между ними, поливая пулеметным огнем. И строй их
окончательно нарушился. «Юнкерсы» стали поспешно освобождаться от бомб и уходить в облака.
А как же истребители прикрытия? Они слишком поздно пришли на помощь бомбардировщикам. Удар
[154] Попова был настолько стремителен, что в первую минуту он ошарашил фашистов своей дерзостью, а когда вражеские истребители опомнились — дело было сделано: бомбардировщики поспешно
покидали поле боя.
В боях за Витебск советская авиация господствовала в воздухе. Вместо больших групп истребителей, как
это наблюдалось в орловской битве, фашисты применяли здесь отдельные пары «охотников». Как
правило, они действовали в плохую погоду, совершая свободный полет на высоте 100—200 метров. В бой
с нашими истребителями, если они шли в строю, не вступали. «Охотники» подстерегали отставших и
били их. На наших штурмовиков ИЛ-2 набрасывались только при их выходе из пикирования и при
возвращении домой.
Тактика гитлеровцев в этот период выглядела следующим образом. Две пары истребителей
эшелонировались по высоте. Первую атаку производила верхняя пара, отвлекая огонь воздушных
стрелков на себя. Вторая пара в это время снизу, с малой дистанции наносила удар по штурмовикам.
Мы противопоставили врагу свою тактику. Восьмерка истребителей подходила к району прикрытия на
большой высоте, с превышением одной четверки над другой на 500—600 метров. После этого снижались
и выполняли задачу прикрытия.
В боях за Невель, а позднее и за Витебск летчикам полка пришлось действовать исключительно в
условиях сложной погоды. Для того, чтобы читатель лучше себе представил эти условия, достаточно
сказать, что в декабре был лишь один по-настоящему летный день и девять ограниченно летных.
Сопровождать штурмовики, вести разведку, а порой и воздушные бои приходилось при высоте
облачности 200—300
пилотирования, тактического мастерства. Вести бой на малой высоте очень сложно. Того и смотри, врежешься в землю. У нас был случай, когда один молодой летчик едва не погиб по этой причине. В бою
с вражеским истребителем, увлекшись атакой, он вывел свой ЯК у самой земли.
В целом же летчики и в этих сложных условиях образцово выполняли задания командования. [155]
Помнится, в середине января старшему лейтенанту Ветрову дали приказ возглавить шестерку ЯК-9 и
сопровождать штурмовиков. Вылетели они при ясной погоде. Видимость отличная. ИЛы хорошо
поработали в районе Витебска.
В тот день я находился на связи и слышал доклады летчиков. Все шло хорошо. По расчету времени
самолеты должны лечь на обратный курс.
И тут, откуда ни возьмись, поднялся западный ветер, запуржило. Сиявшее солнце скрылось в
набежавших тучах. Повалил снег. Видимость сразу упала до 1—2 километров. Откровенно говоря, я
волновался за летчиков. Как они справятся с полетом в таких условиях? Еще сложнее посадка.
Запрашиваю Ветрова:
— Идем домой. Видимости нет, — слышу в ответ. Позднее Ветров рассказывал:
— Приказал своим орлам сомкнуть строй до видимости соседа и строго выдерживать курс. Так и
дотопали вслепую вместе с ИЛами до аэродрома
Посадка была действительно трудной. Кто летал, тот представляет ее себе. Истребители, как привидения, появлялись из снежной пелены и тут же плюхались на полосу. Все сели благополучно.
И в январе бывает жарко
Утро 8 января 1944 года выдалось погожим. Восточный ветер разогнал облака, висевшие с вечера над
соснами. В образовавшиеся разрывы временами пробивались солнечные лучи, и тогда снег начинал
сверкать тысячами ярких точек, слепил глаза. Отчетливо стали видны три могучих сосны, которые
находились в трех километрах от взлетно-посадочной полосы.
А вообще январь, как впрочем и февраль, не баловал нас летной погодой. Обычно стояла низкая
облачность, доходившая порой до 50 метров, часто проносились снежные заряды, видимости почти не
было.
В такие дни на аэродроме стояла тишина. Лишь изредка в морозном воздухе раздавался рев авиационного
мотора. Это механики опробовали двигатели, готовили боевые машины к полетам.
Откровенно говоря, авиационные специалисты радовались [156] плохой погоде. Она давала возможность
не спеша проверить все узлы и агрегаты, отремонтировать поврежденные самолеты, отдохнуть по-