Атолл 'Морская звезда'

Насибов Александр Ашотович

– Полагаете, любит ее и поныне?

– Кто знает?! Но учтите, профессор до сих пор не женат!
– Янг взволнованно потерла ладони одну о другую.
– Этот факт кое о чем говорит, не так ли?

– Вот как бывает в жизни, - пробормотал Данлоп.

Он по достоинству оценил важность того, что сделали Мерфи и его помощница. Судя по всему, Анну Брызгалову трудно сломить. Так, может быть, есть иной путь? В самом деле, русский эмигрант, ставший здесь большим ученым, хорошо устроенный и богатый, - это

ли не пример для других!..

– Кто-то должен лечить Анну Брызгалову, - тихо сказал Мерфи.
– А профессор Лавров занимается врачебной практикой... Пусть и лечит ее. Вдруг нам удастся свести их в постели!..

Данлоп включил транслятор:

– Ева, срочный запрос на досье русского эмигранта профессора Алексея Лаврова!

– Досье у меня, шеф, - сказала Ева Нортон.
– Мистер Мерфи запросил его еще два дня назад.

– Так несите его!
– Данлоп ухмыльнулся, ткнул Мерфи кулаком в бок: Дин, ты поразил меня!

Мерфи курил и счастливо улыбался.

– Фирма!
– сказал он и скромно добавил: - Стараемся...

Шестая глава

1

Лаврову позвонил человек, назвался представителем благотворительного общества русских в эмиграции и попросил о приеме. Лавров назначил время встречи. Представитель прибыл точно в срок и сразу приступил к делу. Задачей общества, сказал он, является моральная поддержка и материальное воспомоществование эмигрантам из России. Никакой агитации или политики. Только помощь попавшим в беду людям.

– Зачем же "попавшим в беду"?
– Лавров все еще держал в руке визитную карточку посетителя, в которой значилось: "Федор Н. Орехов, исполнительный директор".
– Их что, гнали с родных мест?

– Здесь они попали в беду, - с надрывом сказал Орехов.
– Овны господни, сирые и гонимые!..

С той минуты, когда Орехов переступил порог дома, Лаврову не давали покоя его вкрадчивые манеры и особый стиль речи. "Овны господни..." Конечно же перед ним был священник!

– И много в вашем обществе этих самых... сирых?

Орехов стал выкладывать на стол бумаги из портфеля.

– Вот, - бормотал он, показывая какие-то списки, - вот скольких уже облагодетельствовали.

– Деньги откуда берете?

– Пожертвования доброхотов, уважаемый господин Лавров.

Лаврову вдруг стало жалко посетителя. Этакий фанатик, одержимый идеей благотворительности.

– Вы откуда происходите, господин Орехов?

– Из одних с вами мест, уважаемый. Долго мытарствовал. Все же выбился в люди. С божьей помощью, разумеется.

– И семья у вас была... там?

– Была, - Орехов вздохнул.
– Но и думать забыл о ней.
– Он помолчал и вдруг сказал: - Я здесь дом купил - восемнадцать комнат.

– Куда вам столько?

– А сдаю комнатки-то!.. Дайте срок, и второй дом куплю. Дома -

это верный доход.
– Орехов запнулся от внезапно пришедшей мысли: - А сами не желаете?

– Нет, не желаю, - у Лаврова вдруг упало настроение.
– И денег вашему обществу не дам.

– Настоятельно прошу подумать, господин Лавров. Нам ведь немного надо. Важно ваше имя в списке пожертвователей. Отказ вызовет недовольство многих важных особ...

– Нету денег. Да и некогда мне. Готовлюсь к отъезду.

– Смею спросить - куда?
– Орехов переменил тон, теперь говорил резко, с вызовом.
– Уж не в Россию ли собрались?

– А вот и нет. За океан уезжаю, в Америку.
– Лавров встал, давая понять, что разговор окончен.

– Ладно, денег не даете, так хоть помогите одной нашей соотечественнице. Сильно занемогла, - будто спохватился Орехов.

– Кто такая?

На стол легла газета. Со снимка в центре первой страницы на Лаврова смотрела женщина в белом халате и белой шапочке. Она стояла на кафедре вероятно, читала лекцию. Под снимком было крупно набрано: "Профессор и доктор Анна Брызгалова: "Я выбираю жизнь в свободном мире!"

Лавров сразу узнал сфотографированную, хотя расстался с ней более четверти века назад. В ту пору на вокзале, при проводах воинского эшелона, она выглядела совсем девочкой...

– Что с ней?
– спросил Лавров, стараясь говорить спокойно.

– Тяжко хворает. Едва ли не при смерти. Большевики охотятся за ней и за супругом. У нее - нервное потрясение.

– Чего же ее не лечат?

– Всякого врача разве пригласишь? Вдруг станет болтать, слух дойдет и до советского посольства.

– Ну и что, если дойдет? Чепуха все это!

– Не чепуха!
– строго сказал Орехов.
– Свидетельствую факт, что серьезно больна Анна Максимовна.

– И где же она находится?

– В доме одного моего приятеля.
– Орехов перекрестился: - Христом богом молю, спасите бедняжку от гибели!

– Джоан!

Гибсон показалась на верхней площадке лестницы.

– Мой саквояж. Он в шкафу, уже упакован. Я еду к больной.

На улице Орехов распахнул дверцу черного "плимута". Лавров сел в кабину.

– Минуту!
– сказал Орехов.
– Я только позвоню: пусть знают, что мы едем.

Он вошел в телефонную будку и набрал номер.

Ответил Мерфи.

– Мы уже на улице, - сказал Орехов.
– Едем к ней...

2

Мерфи придвинул аппарат и набрал номер квартиры Лаврова.

– Джоан Гибсон?
– спросил он, услышав женский голос.

– Да, это я.

– В таком случае должен представиться: я Стивен...

– Поняла... Слушаю, Стивен.

– Нам надо встретиться. Я недалеко от вас. И знаю: его нет дома.